Глянул на стену: одна панель отошла, за ней проход, сухой, пыльный. Ощупал замок, провел по нему пальцами. Изнутри его просто так не откроешь, хитрый механизм, только с ключом, а снаружи — легко, если знать, где защёлка.

Но Лиза, скорее всего не знала. Чертов дом…

— Вот зачем он тогда приходил, — дошло до меня, — за ключами. А потом через туннель свалил, сучара.

— Пацаны взяли видео с камер наблюдения, — заговорил Анвар, — мы знаем номер и марку автомобиля. План "Перехват" объявлен…

— Мало. Нужно что-то ещё сделать. Его надо на ноль помножить, он совсем рамсы попутал.

Достал мобилу, включая фонарь, и пошел вперёд, по туннелю. Он спускался вниз, под землю, достаточно широкий, чтобы я не задевал плечами стен и не касался головой потолка.

— Долбаные князья, — выругался, на ходу ускоряясь, коридор сделал два поворота, затем я упёрся в лестницу. Поднялся по ступенькам, толкнул дверь и оказался в старом сарае.

Вышел на улицу, вокруг снега по колено, и следы, много следов. Вот здесь он ее волочил, вот тут машина стояла…

Глаза закрыл на мгновение, от ощущения собственной беспомощности и бесповоротности случившегося колбасило. Раньше я считал себя непобедимым. Косяков не было, когда отвечаешь только сам за себя. С семьёй — ты слабее. С любыми людьми — слабее во сто крат. Я раскрылся, стал уязвимым.

И пострадали от этого все.

— Идём в дом, — кивнул Анвару, шедшему следом. Мы обогнули участок: соседний, заброшенный, он стоял впритык к саду Вяземских.

Возле дома стояла машина Чабаша.

На него терпения уже не хватало. Я сегодня и так еле сдерживался, чтобы не придушить его, не дать в морду, пока он с умным видом мне втирал, как лучше дела передавать.

— Какого хуя ты припёрся?

Он стоял на крыльце, точно меня дождался.

— Помочь.

— Засунь свою помощь себе в очко, — посоветовал я, — без тебя разберемся.

Я в этот момент четко понимал: он здесь не просто так, ничего Чабаш не делает без своей выгоды. А если вдруг и согласится помочь, то не без собственного интереса. Мысль о том, что ему Лиза нравится, вызывала бурю эмоций.

— Ты дебил? — он сплюнул под ноги, спрятал руки в карманы брюк, — без меня ты будешь искать ее долго.

С неба снег сыпит мелкой крошкой, я в костюме свадебном стою, не чуя холода. Только гнев, от которого горячо-горячо.

— За базаром следи, — сквозь зубы цежу, он нарывается, отвечаю. Я на три ступеньки поднимаюсь, и вот мы теперь с ним лицом к лицу. В доме снова кричит дочка, голоса мамы и Нади, у охраны рация включена. А мне в драку хочется, мордой прокатить этого пижона по княжеским угодьям, чтобы завязывал здесь шататься.

— Я знаю, где может быть Игнат, — говорит он, — я помогу тебе ради Лизы.

Лиза

Некоторое время я могла думать только о том, что дядя вернётся. Всё же, я была очень изнежена до тех пор, пока резко взрослеть не пришлось. И сейчас с ужасом думаю о том, что когда он вернётся, будет очень больно.

Но постепенно монотонность моего ожидания победила страх. За свое дело взялся холод. Он пробрался под платье, старое одеяло было плохой защитой. Я села так, чтобы платье накрыло ноги полностью, завернулась, и даже задремала почти, так легче было холод терпеть. Не знаю, сколько времени прошло. Проснулась от того, что жарко, и не поняла даже сначала почему. В жар бросило, да так, что одеяло сбросить пришлось, на коже выступила холодная испарина.

Конечно, я готовилась к роли матери. Как могла, как умела. Но ребёнок был первым, я — оранжерейный цветок, и многое я не знала и не умела. И не была готова к тому, что произойдёт. Сначала подумала, что температура у меня поднялась потому, что простыла, что было бы логично.

Но нет. На первое же моё неуклюжее движение грудь, запертую в тесном корсете, полоснуло болью. Я в ужасе коснулась корсета — когда я кормила в последний раз? Несколько часов назад. Молока у меня всегда было много, грех жаловаться. А теперь оно пришло резко, потому что время кормить малышку, а на мне — жёсткий корсет.

— О нет, — простонала я.

Опасливо прислушалась — наверху тишина. Непослушными, замерзшими пальцами принялась расстегивать корсет. Если я хочу кормить свою малышку дальше, а я твёрдо намерена вернуться, я должна сцедить молоко.

Но ситуация была гораздо страшнее, чем я могла представить. Касаться груди было больно. Она каменной кажется, я прощупываю комки под кожей. Пытаюсь немного нажать и сквозь зубы шиплю от боли.

— Нужно, — заставляю себя я.

Но молоко не желает покидать мою грудь. Я сквозь слезы смогла выдавить только несколько капель, а между тем температура все выше поднимается. Мне моколоотсос нужен и пара таблеток жаропонижающего, но ни того, ни другого нет. А больше всего сейчас мне нужен мой мужчина.