— Никогда так больше не делай! — кричит. — Я волновалась, дурак!

— Не буду, — счастливо жмурился я, к себе её прижимая. — Люблю тебя, Лиза, похер, что Вяземская, поехали уже домой к дочке, да жениться до конца.

— Ботинки сгорели, — сквозь слезы улыбается она.

Анвар мои ботинки увидел, вспомнил случай на парковке, снова стал молча свои снимать, я рукой его остановил — похер. Все похер, когда счастливый такой. Даже то, что Чабаш выжил, уже не особо расстраивает.

— Как жаль, — притворно вздохнул я, поравнявшись с ним. — Что завод твой любимый сгорел.

— Ой, не говори, — согласился он. — Ладно ещё я застраховал его полностью неделю назад…

Лиза

Свадебное платье сидело идеально. На этот раз — никаких корсетов и шнуровок, хватит, я, кажется, их на всю оставшуюся жизнь вперёд натаскалась.

Против воли вспомнилась та наша с Шерханом свадьба, несостоявшаяся. Похищение, завод, пожар, дядина смерть.

Я не горевала о нем ни капли, запретила себе все лишние эмоции. Дядя Игнат все человеческое, что оставалось в нем, давно растерял за свою никчёмную жизнь.

Посмотрела на себя в зеркало, замерла. Светлые волосы отросли за год, стали почти до лопаток, сегодня я оставила их распущенными, так, как любит Имран. Макияжа почти не было, только губы блеском тронуты и ресницы накрашены. Я себе нравилась. После рождения дочки фигура стала женственнее, и грудь мне, несмотря на все проблемы, удалось сохранить в форме.

— Ты готова, доченька? — Надя, бабушкина подруга, в комнату заглянула, замерла на пороге, мной любуясь. — Ох, девочка наша выросла, жаль, Верочка не видит, какая ты красивая.

Глаза, скрываемые стеклами очков, подозрительно заблестели.

— Ну, полно, Надя, плакать в такой день, — я подошла к ней и обняла, знакомый с детства с запах, уютный, домашний, втянула, — это все платье.

— Прости, старую, совсем растрогалась. Идём, ждут тебя уже все.

На этот раз свадьбу мы решили праздновать в доме Имрана. Ночевали вместе, — Шерхан сказал, что ни за что меня одну не оставит, глаз не спустит. Хватило ему уже. В саду разбили огромный шатер, назвали кучу гостей. Хоть мы и были давно женаты официально, но Имран сказал: празднику все равно быть, в платье свадебном и с букетом я должна пройтись, и никто этот день нам не испортит.

Я к лестнице вышла, а внизу, у первой ступеньки, Имран стоял. Мой тигр. Мой мужчина, мой самый любимый. Я замерла, глядя на него восхищённо, такой он красивый был, в строгом костюме. В петлице цветок, в руках букет, и смотрит на меня глазами, полными любви. Теперь я в его чувствах не сомневалась, знала, как он ко мне относится на самом деле. На что он пошел ради нашей семьи.

Я по ступенькам спустилась медленно, подол платья придерживая, и замерла рядом с ним.

— Какая красивая ты у меня, Белоснежка, — наклонился он к уху и добавил пару непристойностей, отчего щеки разом вспыхнули, — так бы и съел тебя.

— Потерпи до ночи, — я за руку его взяла, пальцами переплетая, — совсем немного.

— Много, даже чересчур, — возразил Имран, — но так и быть, потерплю.

Мы вышли с ним вместе во двор, где стояла арка, увитая розами и гортензиями. Гостей так много было, что я растерялась даже. Нашла глазами Люду, Чабаша, Анвара. Заметила, как смотрят все на нас с улыбками, как хлопают в ладоши, приветствуя и успокоилась.

Заиграла торжественная музыка, Имран сжал мою ладонь сильнее, и мы пошли по дорожке.

Возле арки наши самые близкие уже стояли. Родители Шерхана, с Иман на руках, Надя. Я повернулась лицом к мужу, посмотрела в его черные-черные глаза. В любимые. В такие родные.

Ведущий что-то говорил, торжественно, но ни одно его слово не зацепилось за сознание, точно мы вдвоем остались с Шерханом на всем белом свете.

— А теперь, молодые, обменяйтесь клятвами, — произнес ведущий, и Шерхан заговорил.

— Клянусь любить тебя. Клянусь всегда быть рядом, защищать от всех бед и невзгод тебя и нашу дочь. Клянусь быть верным, клянусь, что сделаю все, чтобы ты никогда не пожалела о том, что стала моей женой.

От слов его — мурашки бегут, от взгляда так щемит, что мне хорошо, и хочется смеяться и плакать одновременно.

— Клянусь, — ответила я, — любить тебя всю жизнь, в богатстве и бедности, в болезни и здравии.

— А теперь, — подхватил ведущий, — скрепите вашу клятву поцелуем!

На такую толпу целоваться стеснительно было, но я глаза закрыла и губы подставила, ощущая, как крепкие мужские руки сжимают меня в своих объятиях, а потом подхватывают, кружат в воздухе.

— Ну что, пацаны, — крикнул вдруг Имран, — женат я, женат! Гуляем!