— Поздравляю тебя. Теперь ты уже не мальчик.

— Как там Полина? — спросил он, всё так же смущаясь и стараясь не смотреть на меня.

— У неё режутся зубы, она плохо спит и кушает.

— Если понадобится помощь, зовите.

— Ты можешь приходить в гости когда угодно, только не ночью, разумеется. Пока лето, мы здесь, а потом будем приезжать только на выходные.

— Ясно.

— Сейчас мне пора. Доберёшься до дома сам?

— Я тут каждый пенёк знаю. А вы?

— На своих четырёх.

— Вы же уже превращались сегодня?

— Ты обо мне ничего не слышал? — удивилась я. — Мне проще всё время быть волком, чем человеком.

— Что-то говорили, но я не обращал внимания, думал, это невозможно. Тогда вам нужно жить в этом мире, а не в том.

— Увы, в том мире у меня семья и любимая работа… которую я, кажется, потеряла… Здесь я сойду с ума от скуки. — честно ответила я и снова опомнилась. — Всё, мне пора, а то я сбежала слишком надолго. Пока, Егор! Жду тебя в гости!

Я превратилась, словно волк — это мой основной облик, и во весь опор понеслась к обрыву.

Домой явилась к семи утра. До моего слуха сразу же донёсся охрипший истошный плач Полины. В комнате находился Дилан, он держал её на руках и пытался успокоить.

— Дай её мне. — потребовала я.

— Сначала помойся, от тебя несёт псиной. — ответил Дилан, он злился на меня и сильно нервничал.

Я ушла в душ, вскоре вернулась. Демон во мне уже спал, а вот моя голова начала раскалываться от утомления.

— Ты, наверное, голодная? — сказала я, обращаясь к Полине и забирая её к себе на руки.

— Она отказывается от еды. — ответил Дилан.

Полина начала немного успокаиваться. С ней на руках я пошла на кухню, чтобы разогреть смесь и сделать отвар из живицы. После бутылочки смеси и нескольких глотков тёплого отвара она уснула.

Дилан лежал в постели, но ещё не спал. Я уложила Полину в кроватку.

— Я покормила её и дала отвара. Проспит 2–3 часа.

— Она плакала полночи.

— У неё режутся зубы. Это нормально. — ответила я, чувствуя, что уже не в силах бороться со сном.

Мы все трое так устали от неспокойной ночи, что проспали до обеда. После того как я выплеснула свой негатив и выспалась, по телу разлилась бодрость, захотелось расправить плечи. Зато Дилан ходил обиженный и почти не разговаривал со мной.

Я надула во дворе за домом, где была тень от абрикосовых деревьев и вишен, детский бассейн, набрала воды из шланга и посадила туда Полину. Ей понравилось плюхаться, прохладная вода сняла температуру.

Максим сказал, что он уже слишком взрослый, чтобы купаться в такой луже, и ушёл на море.

У нас получилось что-то вроде игры: я толкала Полине мячик, а она — мне. Потом я учила её держаться на воде и плавать. Когда я достала её из бассейна, она заплакала, настолько хорошо ей было в воде, зато после купания она с аппетитом выпила бутылочку смеси, а потом уснула.

Дилан отдыхал в комнате, просто лежал с закрытыми глазами, но не спал. Дома, кроме нас, никого не было.

— Уснула? — шёпотом и приоткрыв глаза спросил он.

Я кивнула и собиралась положить её в кроватку.

— Может, прогуляемся? Пусть поспит в коляске? — предложил он.

— Ладно. — согласилась я.

Мы вышли на улицу. Дневная жара уже спала, однако солнце ещё светило прямо в глаза.

— Я понимаю, почему у тебя случаются нервные срывы. — начал он.

— Я просто не справляюсь, вот и всё.

— Это неправда. Полина мгновенно успокаивается у тебя на руках.

— Этого мало. Осенью буду бегать по врачам, возможно, есть какие-то новые развивающие методики.

— Я плохо разбираюсь в этом, мне не совсем понятно, что тебя так тревожит.

— Она почти не умеет улыбаться, не откликается на собственное имя, смотрит только на неживые предметы.

— Но она не кажется умственно отсталой.

Да, конечно, за лето Полина выросла и мало-помалу начала интересоваться игрушками, но что касается её физического развития, тут до нормальности было далеко.

— Не кажется… — после недолгой паузы ответила я. — Она занимается игрушками, интересуется ими, любит купаться… Может, рано ещё судить, но…