Ломов постучал в дверь квартиры своего соседа рано утром, когда уже Тельнецкий окончательно решился выехать поездом на Одессу, и его саквояж был собран.

Тельнецкий появлению соседа очень обрадовался. Надеясь удовлетворить своё любопытство, он уже допускал мысль продлить аренду квартиры ещё на один день.

Ломов своё отсутствие объяснил несколькими словами:

– Прошу меня простить, господин Тельнецкий, был очень занят. Дела. Раньше я не смог освободиться, как предполагал. Такое в моей деятельности бывает.

За время отсутствия Ломова Тельнецкий размышлял о разных вариантах его занятости, отвечая себе на вопрос: «Кто этот незнакомец?» Сколько бы вариантов он в голове ни перебирал, к единому решению так и не пришёл. Предполагал, что он сыщик, статский советник или даже приезжий купец. Слова о делах Ломова вернули и усилили надежду Тельнецкого узнать, кто он есть. Новое обличье соседа – смена костюма, шляпы, новое лёгкое и весьма дорогое на вид пальто, отсутствие усов – чуть не заставили Тельнецкого начать разговор с вопроса: «Кто вы, господин Ломов?» – но он воздержался от поспешности. И, раз уж сам Ломов заговорил о своей деятельности, Тельнецкий начал как можно деликатнее удовлетворять своё любопытство:

– Понимаю вас, господин Ломов, и не стоит вам просить прощения. Дела превыше всего. Понимаю.

– Да, вы очень правы. Мои дела превыше всего, – делая акцент на слово «мои», горделиво ответил Ломов, всем видом показывая своему соседу, что именно так оно и есть.

– Не сочтите за любопытство и заранее прошу меня простить за вопрос. А какой у вас род деятельности, если, конечно, не секрет? – тщательно скрывая свой интерес, спросил Тельнецкий.

– Не секрет, конечно. Я защищаю интересы общества. Позвольте именно так ответить… Скажу вам откровенно, меня интересует, чем вы занимаетесь, – ответил Ломов, вернув Тельнецкому его же вопрос.

В ближайшие несколько минут Тельнецкий рассказал своему соседу всю правду: о прежнем месте службы, о карточном долге и о намерениях сегодня покинуть Москву, показывая на собранный саквояж. Также рассказал о его искренних намерениях вернуть карточный долг, что было правдой. Тельнецкий поставил себе цель заработать и вернуть этот несчастный для него долг. Шансов заработать в Москве или в столице было больше, чем в другом городе империи, но репутация не позволит ему остаться в обществе, да никто и не станет с ним сотрудничать, зная о его карточном долге.

После этого рассказа Ломов достал из кармана чековую книжку, обратился к Тельнецкому с просьбой сообщить имя и отчество, выписал чек на сумму немного больше, чем называл Тельнецкий в своём рассказе, и отдал его ему, сопровождая словами:

– Я вас прекрасно понимаю и сочувствую. Верните карточный долг и верните своё благородное имя. Чек прошу обналичить в Петербургском Международном банке, филиал тут недалеко есть. Извозчики знают. Скажите, они вас доставят.

Тельнецкий, подчиняясь Ломову, взял чек, но потерял дар речи. Он не мог поверить, что так просто человек, который видит его второй раз в жизни, спокойно выписывает чек на сумму, состоящую из шести цифр до запятой. Тельнецкий держал чек двумя руками, ошеломлённо смотрел на написанную сумму.

Паузу прервал сам Ломов:

– Понимаю вашу реакцию, очень понимаю.

Немного приходя в себя, Тельнецкий с трудом выговорил:

– Но я теперь буду должен вам.

– Будете. Но карточный долг – это святое. Обещайте мне, что больше никогда карты в руки не возьмёте.

– Обещаю вам… Обещаю. Никогда…

– Славно… – Ломов задумался на секунду и продолжил: – И ещё из вашего рассказа я понял, что вы проигрались, пребывая в состоянии алкогольного опьянения. Прошу вас также мне пообещать более не злоупотреблять алкоголем.

– Обещаю вам. Я сдержу слово, господин Ломов, – Тельнецкий не знал, как обращаться к Ломову и закончил обращение замешкавшись, чем поначалу встревожил собеседника. Но потом Ломов допустил мысль, что Тельнецкий закрепляет в голове данные обещания, и с улыбкой ответил:

– Вот и славно.

Тельнецкий обратил внимание, что его сосед часто говорит слово «славно» или ему так показалось. Он не стал развивать мысль и размышлять, связано ли это с его родом деятельности, но именно это слово Ломов раньше, и не раз, говорил Тельнецкому.

– Но я даже не знаю, кому конкретно и куда отправлять деньги, когда они у меня будут…

– Так останьтесь в Москве. Теперь вы можете это сделать. А в этом городе вы меня найдёте, – Ломов показал рукой на свою квартиру, давая понять Тельнецкому, что его можно найти именно в этой квартире.

– При новых обстоятельствах останусь, конечно. Могу устроиться на любую службу. Я военный, бывший военный, меня охотно возьмут на службу.

– Вот и славно, – опять повторил Ломов с улыбкой на лице. – А пойдёмте-ка завтракать. Вы сегодня ещё ведь не завтракали?