Тельнецкий в трактире Судакова никогда не был. Войдя в трактир, он немного замешкался от новых обстоятельств, стал рассматривать интерьер. Его любезно встретили, пригласили за стол. Николай Никанорович занял место и продолжил рассматривать обстановку, а потом взялся изучать предлагаемые в карточке блюда. Через минуту к нему подошёл половой и пригласил его к другому столу.

Неожиданно для Тельнецкого они вошли в закрытый, прекрасно обставленный небольшой зал, где Ломов уже вовсю трапезничал. Увидев Тельнецкого, показал рукой на свободное место, предлагая присесть.

– Почувствуйте себя как дома, у друзей, – сказал Ломов, и потом очень любезно обратился к половому, повторив заказ, но уже своему гостю.

Блюда принесли довольно быстро. Тельнецкий не особо-то и успел морально освоиться, всё размышлял о необходимости рассказать об инциденте в банке. Решился, но начал издалека.

– Я перевод оформил. Теперь у меня уже нет карточного долга, стало немного легче, конечно, но есть долг перед вами. Я отдам, непременно отдам вам долг. День-другой и найду работу и понемногу буду возвращать.

– Я вам верю, мой дорогой сосед. Верю. Давайте позавтракаем, потом о делах поговорим, – спокойно ответил Ломов и продолжил трапезу.

Слова о делах зацепили Тельнецкого, и он стал немного даже фантазировать, а потом и вовсе волноваться, задавая себе вопрос: «О каких делах Ломов говорит?»

Утренняя трапеза была прекрасно подана и приготовлена. Блюда у Тельнецкого вызывали восторг. Еда, сделанная по-домашнему, была по вкусу Тельнецкому. В детстве и юности он вкушал отменные блюда, но этот вкус он немного подзабыл в армии. Изначальное казарменное положение, а потом постоянные походы снизили требования Тельнецкого к пище. Бывали моменты, когда приходилось питаться солдатской кашей. Тельнецкий на это никогда не жаловался, но всё новые и новые социальные условия снижали его требования к уровню жизни.

Тельнецкий от завтрака получил огромное удовольствие. Он снова почувствовал вкус к богатой жизни. Во время трапезы даже думал, что, собственно, так и желает устроить свою жизнь: вкусно есть в красивых интерьерах.

Когда новые знакомые дошли до чая, Тельнецкий решился и безо всякого стеснения, совершенно не показывая своего страха перед неизвестным, рассказал об инциденте в банке. Ломов от воодушевлённого рассказа только улыбнулся и в самом его конце, после небольшой паузы, обратился к рассказчику:

– Предлагаю познакомиться. Как вам моё предложение?

Тельнецкий на пару секунд от подобного предложения растерялся, но быстро собрался и ответил согласием.

– Тогда расскажите о себе и, если можно, поподробнее, – попросил Ломов с видом довольного жизнью человека.

Тельнецкий послушно рассказал о себе с малых лет. Где-то вкратце, где-то, по просьбе слушателя, поподробнее.

Ломов уже имел общее представление о должнике, и оно было весьма положительное. Интересный рассказ Тельнецкого усилил самодовольство Ломова способностью «читать» людей и добавил в его багаж представлений некоторые важные детали.

После рассказа Тельнецкий обратился к Ломову с аналогичной просьбой – немного раскрыть свою личность.

– Ломов. Для всех и для вас я Ломов… Могу предположить, что человек, который вас сегодня расспрашивал в банке, – это сыщик охранного отделения Вертинский. Очень инициативная личность. Что они от вас хотели, мне понятно, что они от меня хотят, мне тоже понятно, а вот что я хочу – им точно непонятно, и никогда они меня не поймут…

Тельнецкий безмолвно слушал. В жизни он придерживался определённых правил, и одно из них было – не перебивать, пока собеседники рассказывают или подчинённые докладывают. После паузы Ломов, понимая, что пауза не будет прервана собеседником, продолжил:

– Сегодня я ответил на ваш вопрос о роде моей деятельности. Я вам сказал сущую правду… И готов повторить… Я защищаю интересы общества. И делаю это так, как я это понимаю и как меня товарищи учат, если я к ним обращаюсь… Но перед тем, как продолжить, позвольте, Николай Никанорович, задать вам вопрос.

Тельнецкий выразил согласие кивком.

– Как вы относитесь к самодержавию?

Тельнецкий, пару секунд подумав, ответил неоднозначно, чем немного удивил Ломова:

– Когда-то дал клятву.

– Понимаю. Сам когда-то дал клятву. А сейчас как относитесь к самодержавию?

– Теперь я остаюсь преданным империи.

Воцарилась пауза.

Ломов на этот раз не стал показывать реакцию на ответ Тельнецкого, как бывало раньше. Ни одной эмоции на лице. Ломов смотрел собеседнику прямо в глаза. От этого прямого холодного взгляда Тельнецкому было очень некомфортно, но, пребывая в роли человека, отягчённого финансовыми обязательствами, он смотрел на Ломова в ответ, ожидая продолжения.