Обернувшись, пилот что-то крикнул, но я не понял ни слова, и тогда, вновь заржав, он залез куда-то под сиденье и выудил даже не шлемофон, а его останки — одно ухо и болтающийся на проводе микрофон. Все устройство было соединено с приборной панелью длинным, метра в два, кабелем.

— Дверь закрой! — вместо проверки связи крикнул пилот. Я ошалело посмотрел назад и понял, что люк и в самом деле болтается. Пришлось, чуть не вываливаясь за борт, хватать ее за ручку и захлопывать прямо на ходу. Скорость самолета медленно, но верно росла, и едва видимая в мутном иллюминаторе взлетная полоса быстро уносилась вдаль.

— Эй, не слишком ли медленно едем? — наконец не выдержав, спросил я, когда до конца взлетной полосы оставалось меньше трехсот метров.

— Н-нормально! — дрожащим от вибрации мотора голосом крикнул пилот, но у меня такого чувства не возникло.

— Может, вес слишком большой? Что-то выкинуть? — снова спросил я, когда осталось уже метров сто.

— В-все н-нужно! — ответил пилот, но я быстро обернулся, осматривая узкий салон. Тут, кроме двух парашютов, ничего не было, да и вес у рюкзаков минимальный, много не выиграешь. А вот всю заднюю часть занимал какой-то баллон. Дотронувшись до него, я понял что целиком в подпространство отправить не смогу — минимум полтонны веса, но снизить его общую массу… Только я успел активировать смещение, как самолет резко поднялся в воздух и почти свечкой ушел вверх.

— Ю-ху! — выкрикнул пилот, выравнивая машину. Я же постепенно вернул весь объем массы, и Аннушка вновь просела, будто угодив в воздушную яму.

— Ты что там такое делаешь? — спросил, заглянув в салон, пилот.

— Уменьшаю общий вес. Насколько это возможно, — ответил я, не скрываясь.

— Не смей сбрасывать топливо у аэродрома! Ты же нахрен всех убьешь! — мгновенно зверея, выкрикнул пилот.

— Даже не собирался. Ты лучше за маршрутом следи! — ответил я.

— Странно, давление в норме, — постучав пальцем по циферблату, удивленно сказал пилот. — А как ты тогда, если не сбрасывать?

— Какая разница? Магия! — ответил я, не собираясь вдаваться в подробности.

— Магия? Офигенная уличная магия! — выкрикнул пилот, показав мне большой палец.

— Да-да, — ответил я, вынужденно поддерживая способность. Несколько минут мне пришлось торчать у грузового контейнера, пялясь в мутный иллюминатор. Разрушенная Москва выглядела так, как и полагается мегаполису, подвергшемуся воздействию урагана, землетрясения и наводнения разом. Здания, повалившиеся друг на друга, обрушившиеся мосты и туннели, затопленные поймы рек и озер.

Но была в этом и своя нелогичность. Из-за того, что город вместе со всем населением и грунтом, на котором стояли здания, ветками метро, бункерами и шахтами перенесли в иной мир не на ровную площадку, а на оставшиеся с прошлых потрясений острова — рельеф города в корне отличался от того, что было еще совсем недавно. Некоторые холмы ушли под воду, в то время как русла рек поднялись над обломками шестнадцатиэтажек.

— Эй, в чем дело? Почему мы летим на юг? — спросил я, заметив, что солнце, бывшее с левой стороны во время взлета, перекочевало направо. — Эй?

Пилот ничего не ответил, так что я отпустил контейнер, и самолет тут же рухнул вниз на несколько десятков метров.

— Какого черта ты делаешь? Я чуть не сдох! — наконец проорал пилот, выровнявший положение нашего судна.

— Еще раз, мы должны двигаться на север, а не на юг. Что ты задумал? — перекрикивая шум двигателя, спросил я.

— Спасаю наших ребят! — ответил вцепившийся в штурвал обеими руками пилот. — Даю им шанс выжить.

— Мы и летим, чтобы их забрать! А до точки… — я замолчал, открывая карту, но стоило изображению загрузится, как я, не сдержавшись, выругался. Со всех сторон к нам двигались большие и быстрые воздушные группы. В это время пилот в очередной раз чуть сменил курс, и мы, облетев чудом уцелевшую многоэтажку, вновь направились на север. Я было расслабился, но вдруг понял, что уже слишком поздно.

С юга, севера и запада к нам приближалось несколько крупных стай самоубийц. Судя по мутным черным точкам на снимках, в них было не меньше тысячи птиц. Будто этого мало — из обломков многоэтажек, над которыми мы сделали круг, начал подниматься рой. Сотни шершней с недовольным треском крыльев ринулись на перехват потревожившего их улей самолета.

— Помнишь, что я сказал перед вылетом? — рассмеявшись, крикнул пилот. — Дерни за рычаг, когда я тебе скажу, и все будет в полном порядке!

— Да ты больной на всю голову! — выругался я, глядя, как в последнюю секунду пилот потянул руль на себя, уходя от прямого столкновения с роем.

— Потому что только смелых уважает высота! Патамушта в самалете все зависит АТ-ВИН-ТА! — пропел пилот и заржал так, что на мгновение перекрыл рев двигателя. — Готовься! Целься! ДЕРГАЙ!

Машина с ревом рухнула вниз, едва разминувшись со стаей, застилавшей полнеба, а затем, чуть не врезавшись в многоэтажку, взмыла вверх. Я дернул за рычаг грузового контейнера, и самолет рванул вперед. Вес машины быстро проседал, а позади из подкрылков вырвалось плотное облако.

— ЗАЖЖЕМ! — весело крикнул пилот, щелкнул одним из тумблеров, но ничего не произошло. Тогда он несколько раз переключил его вверх-вниз и выругался. — Зажигание не работает, мы что, полторы тонны топлива просто так слили?