— Я попробую.

— Как дам по лбу, попробует он! Исполнять! Сшибай гада бородатого и обратно! У нас еще дел невпроворот…

Получив добрые напутствия, гоблин вцепился в рукояти рулей покрепче, а мы рванули в сторону, подпалив запал. Пусть наука божилась, что не должно рвануть прямо на старте, но мало ли.

Выпустив длинный огненный хвост, торпеда прыгнула с направляющих и помчалась навстречу дирижаблю. На такой скорости никто толком даже заметить не мог — жив ли остался наш камикадзе или его расплющило на железной седушке. Но потом стало видно, что яркая точка медленно доворачивает, подбираясь к цели.

— Даже если спрыгнуть не сумеет, то все равно задачу выполнит, — оценил происходящее старпом и засуетился: — Вы чего по щелям попрятались? Лодку на воду! Движок раскочегаривай!

Надувнушка уже болталась в бухточке готовая к забегу на короткую дистанцию. Гонять всю подлодку за гоблином смысла не было — на переносном моторчике трое бравых матросов по волнам доскачут до места возможной посадки через десять минут. Ну и обратно столько же. На испытателя нового оружия мы нацепили пробковый жилет, не должен утонуть. С акулами гоблины давно уже договорились по своим каналам и коротышек не жрали.

Пока суетились, запускались и выгребались на простор, в небе расцвел кровавый цветок. Запоздало ударило по ушам грохотом взрыва. Наполненный водородом дирижабль не вынес встречи с половинным торпедным зарядом. Взрывчатки, которой хватает на обычный транспорт, горючему шару за глаза и уши. Бумкнуло — и пылающие лохмотья по все округе.

Старпом водил подзорной трубой туда-сюда, пытаясь найти хоть что-то интересное. Но первым белое пятнышко отметил Острый Глаз:

— На два часа, кулак выше горизонта! Вон они, панталончики! Видимо, пониже упал, чтобы горящими обломками не зацепили!

— Герой, — подтвердил результат атаки кэп и порылся в кармане. — Где-то у меня вроде медаль была, за проявленное мужество и дебилизм. Когда на абордаж в одиночку идут. Вот ее и вручим отличившемуся.

Гоблина встречали всем экипажем. Прокосолапив мимо бравой шеренги, ушастый застыл перед боссом и замер. Получив награду, хлюпнул носом и попросил:

— А можно, я у вас останусь? Юнгой или еще кем? Меня с миноноски уже списали, назад не ждут. И дирижабли вроде как закончились, которые надо на дно пустить.

— К нам? — шкипер поправил приколотую медаль, затем ответил: — Юнгой тебя взять не получится, место уже занято. И наш еще не дорос, чтобы вакансию освободить. Зато должность младшего заместителя помощника механика — вакантна. И такие бравые ребята мне всегда нужны. Поэтому — добро пожаловать в экипаж, братец! Ну и на выходных будешь у меня адъютантом, бумаги разбирать.

Кресла сделали два: одно побольше для Бдыка, второе поменьше для Зура. На рельсах — чтобы мимо двигателей катались туда-обратно. Гоблин себе подвесил люльку под трубопроводами, подглядел конструкцию у торпедистов. Теперь он мог рассекать над головами, подавать инструменты или возить детали вместо крана. Еще ему выдали комбинезон, на который рукастый умелец тут же пришил кучу карманов.

Единственный, кто остался не очень счастлив, так это шестереночник. Ему честно рассказали, как проходил полет, но участвовать в доработке нового типа оружия ушастый отказался напрочь:

— Страшно очень. Я даже голос сорвал, так орал в полете. Поэтому если на ком тренироваться, то другого ищи. С меня и одного раза достаточно.

Любой выход — это учет и контроль. Мало того, все шишки заранее списаны на капитана. Вот и приходится ему считать прорву барахла в дальний путь, оценивать риски и одновременно с этим прикидывать, как со всем этим табором выполнить боевую задачу.

— Топлива у нас сколько? — спрашивает сидящих рядом офицеров кэп, медленно сдвигая палец по открытому гроссбуху.

— Пятьдесят бочек и основные баки под завязку, — рапортует старпом.

— Ага. Значит, две недели автономки для патрулирования имеем. Пиши — две недели, — гоблин по отмашке изображает каракули на выделенной ему тетрадке. Прочитать его почерк никто не может, но это радует руководство — не надо на шифровальщика тратиться. Потом ключевые пункты в отчет перетолмачат — и шабаш.

— Торпед сколько?

— Двадцать две в носовом и шесть в кормовом. Еще полтинник должен быть на первой точке рандеву.

— Значит, делим примерно пополам на волнение, проблемы с точностью и прочее…

Капитана перебивает инженер, сумевший пролезть на совещание:

— Какая точность? Осьминоги до кондиции доведены! Мы теперь даже если с глубиной ошибемся, все равно попадем!

— Этот район забит кораблями, придется работать только из-под перископа. А под ним допуски большие получаются. Плюс-минус прикрутил — все, цель проскочила. И торговцы по габаритам меньше, промахнуться легче. Поэтому — половину списываем на ошибки.