Утром бабушка стала ворчать на него, мол, назюзюкался с дружком, нет, чтобы раньше вернуться. Когда внук рассказал обо всём, что увидел, подняла его на смех. Чего, мол, по пьяни не почудится! Или приснилось, может быть.

Внук потянулся так, что кости хрустнули. Встал. И тут взгляд его привлёк какой-то предмет за диваном.

– Смотри, а это что?! Картуз!

Да, такие головные уборы в деревне никто не носил. Объяснения ему не нашлось. Потом Василий спрашивал и в клубе, и в школе. Никто не признал убор за свой предмет реквизита. Повесил картуз в бабушкиной кладовке на крючок. Так с тех пор он там и висел. Только сегодня Вася взял его и зачем-то на сеновал закинул, на постель.

Зачем надел картуз, сам себе не мог объяснить. Хоть и припомнилось удивительное событие трёхлетней давности, однако даже намёка на мысль о его повторении не появилось. Машинально как-то получилось.

Глава 3. Приключение на кладбище

Надел зачем-то картуз Василий и потопал на кладбище. Думает, завтра, дескать, удивит другана и заставит его пузырь водяры, то есть водки, купить. Пересёк луг. Вот и могилы. Вынул смартфон, включил на нём фонарик. Кресты, монументы… На многих памятниках лики ушедших в мир иной под лучом фонарика взглядывали на него кто с печалью, кто – с удивлением. Так ему казалось.

Обогнул очередную могилу, обошёл куст сирени. За ним какие-то ветки лежали. Вася взял и пнул их. Потом ещё раз. И попал в какую-то доску. Нет, какой-то щит из тонких досок. Тот отлетел, а искатель приключений внезапно провалился в яму, которую этот щит закрывал. Грохнулся на дно ямы. Сверху посыпалась земля. Что за чёрт?! Зачем здесь яма? Неужели могила провалилась? Его прошиб пот, он вмиг протрезвел.

Василий сунул смартфон во внутренний карман куртки-ветровки. Начал отгребать землю. Вдруг его правая рука пробила брешь в стене ямы, оказалась в пустоте. Он расширил отверстие. Руки сбоку нашарили узкие брёвна. Вася просунул туда голову. Достал смартфон, включил фонарик. Увидел вокруг сруб. Похоже, что это колодец! Вниз посветил. Точно, вода внизу! И главное, только с его стороны дыра из прогнивших брёвнышек, а по другим сторонам брёвнышки крепкие.

«Откуда тут колодец взялся? – размышлял он, – остался от старых времён? Так его засыпать должны были давным-давно. А может, по колодцу наверх вылезти? До верха не больше двух метров. А если оборвусь? В воду шмякнусь. Лучше обратно сдать и из ямы вылезти. Хотя… Может, это могила обвалилась… полезу, а там скелет попадётся под руки… Бр-р-р… Нет, вылезу из колодца».

Решив так, сунул смартфон обратно во внутренний карман, застегнул пуговку на нём. Продвинулся ещё, протянул руки, вцепился в противоположную стенку, подтянул правую ногу, всунул её в проём, вытянул и оперся ею в боковую стенку. Затем ухватился руками повыше, вытянул левую ногу, оперся о другую стену. Осторожно стал карабкаться наверх.

Крышка оказалась из тонких досок. Новоявленный спелеолог сдвинул её в сторону, перевалился через край и лёг на травку. Изумился: «Журавель!» Над колодцем возвышалось устройство для зачерпывания воды. Вверху висело ведро, прицепленное к жердине, которая, в свою очередь, крепилась к бревну на опоре. Жердина, как огромный палец, указывала на слегка светлевшее небо.

Василий чуть приподнялся. Вокруг него располагался огород! Недалеко от него гряда репы. Дальше – ряды картофеля. Он не знал, что и думать. Решив, что ему всё снится, уронил голову на траву и закрыл глаза. Бывает же, что у человека наступает сон-матрёшка: ему кажется, что проснулся, а просыпается во сне. Где-то он об этом читал. А Коробов хоть и простой мужик был, но довольно начитанный, с детства в библиотеке бывал частым гостем. Особенно ему нравилось читать фантастику да исторические романы. Читал и исторические труды. Да и общение с Алексеем Куропатовым, вузовским преподавателем, на пользу ему шло. Закрыл он глаза, задремал, а потом и вовсе уснул.

Глава 4. Попал в прошлое

Проснулся Вася от того, что кто-то его тормошил и восклицал:

– Миша, вставай, ты чё тут разлёгся! Пьяный, что ли? Спьяну-то перепутал огороды! Всяко, конечно, быват, однакось от тебя я не ожидала такого.

Над ним склонилась женщина средних лет, одетая так, как одевались примерно в начале двадцатого века, как раз недавно фильм по телевидению транслировали.

Василий Коробов поднялся, протирая глаза. Незаметно ущипнул себя. Нет, не снится ему это. Как же он здесь очутился? Огород, за ним другие, дома виднеются. Не попал ли он в какой другой мир? Может, колодец оказался временным порталом в прошлое? Ведь читал немало книг про попаданцев в другие времена. А теперь сам через хронодыру пролез и очутился в прошлом. Вот это да!..

– Пришёл с фронта живой, слава те господи, теперь пировать будешь, штоли? Давай-давай, Миша, шагай домой. Кака-то одёжа на тебе интересная. В городе таку дают? – тараторила женщина, не дожидаясь ответов. – А чё это ты так набуздырился-то? Как тут оказался-то, нешто лукавый попутал?

Женщина явно принимала его за другого человека. В её речи ярко заметно было оканье. Когда-то село основали выходцы с русского севера. Наблюдались и другие особенности северно-русского наречия, например, стяжение, сокращение гласных в окончаниях глаголов и прилагательных. Спустя сотню лет такие особенности сохранялись, но в основном в речи пожилых людей. Так, говорили «быват» вместо «бывает», «знашь» вместо «знаешь», «красна», «синя», «зелёна»… Существовали ещё некоторые грамматические особенности.

– А-а, м-м-м, как до дома дойти, ты бы меня проводила, – промолвил Василий.

– Ты энто сурьёзно? – женщина прыснула, – ну, паря, видать, славно вчера ты с дружками налакался. Избу родную не помнишь, ха-ха-ха, ой не могу!

Она смахнула выступившие слёзы.

– Пошли, провожу тебя, горе луковое, хо-хо-хо! Одёжу только отряхни.

Они вместе вошли в ограду, окружённую сараями и высокой изгородью. Обогнули дом, приблизились к высоким сосновым воротам с крышей, которые поблёскивали кое-где выступившей смолой. Состояли они из двустворчатых ворот для проезда повозок и двери для людей. Хозяйка открыла дверь, лязгнув защёлкой, и они оказались в переулке.