Белова захлопывает холодильник, достает оттуда свежевыжатый сок и бросает в мою сторону внимательный взгляд. Голубые глаза выглядят испуганными и потерянными. Я знаю, малыш, что кардинально менять свою жизнь — это нелегко, но вместе мы справимся. Вот увидишь.

Сашка просыпается рано и в дурном настроении, потому что нам нужно улетать. Она ведёт себя прямо как я, когда нужно собираться на работу после затяжных выходных. Мы быстро завтракаем, убегаем на пляж, делаем последние и финальные заплывы в теплом море, обсыхаем и спешим вернуться на виллу, чтобы сложить свои вещи. Самолёт у нас в обед, поэтому делаем всё максимально быстро и без промедлений.

Ближе к двенадцати за нами приезжает трансфер до аэропорта. Сашка не сдерживает слёз и рыдает у матери на плече. Не помогают даже клятвы о том, что это не последний наш отпуск. Мне и самому хочется вгрызться зубами в землю, только бы остаться и задержать свою семью. Не хочу я отдельно. Наверное, потому что знаю, что как только мы приземлимся в городе Р., каждый разлетится в свою сторону. Соня и Саша к себе в квартиру на Павлова, я на Рижский проспект, где пока не будет запаха сырников по утрам и задорного детского смеха.

В аэропорту мы ещё раз перекусываем. Соня заказывает морепродукты, мы с Сашкой чего повреднее: бургеры и картошку фри. Белова качает головой, когда приносят наш заказ и читает мини-лекцию о вреде фаст-фуда.

Взлёт проходит достаточно хорошо – Соня держит себя в руках, ко мне не прикасается и даже выглядывает в окно, восхищаясь пушистыми облаками. Это конечно хорошо, что она не боится, как в первый раз, но мне правда понравилось, особенно когда она держалась за меня крепко-крепко и грела своим теплым дыханием шею.

Где-то посередине полёта Соня становится чересчур бледной. Поднимается с места, игнорирует мои вопросы и уходит в сторону уборной, откуда возвращается ещё бледнее.

– Как себя чувствуешь?

– Живот немного болит, - признается. – И тошнит сильно.

– Сейчас позову стюардессу, - поднимаюсь с места, но Соня меня останавливает.

– У меня в сумочке есть аптечка. Сейчас выпью но-шпу и всё наладится.

После принятия таблетки Соня ненадолго засыпает. Я не тревожу её, играю в морской бой с дочерью, но то и дело прослушиваю дыхание и смотрю не изменился ли цвет кожных покровов. А затем происходит то, что заставляет мои короткие волосы на голове шевелиться: Соня просыпается и громко вскрикивает от боли. Твою мать… До посадки в городе Р. ещё целый час!

Начинается суета: стюардесса ничего не может предложить кроме той же но-шпы, что лежит у нас в аптечке, а Соне с каждой минутой становится всё хуже и хуже. Она то бледнеет, то зеленеет, я злюсь и ору, чтобы сообщили пассажирам по громкой связи о случившемся и выяснили, нет ли на борту профессионального врача, который сможет помочь. Хотя мой крик и без того слышат пассажиры, потому что спустя минуту возле нас оказывается молодой мужчина, который представляется терапевтом. Он осматривает Соню и ставит предварительный диагноз: острый аппендицит.

Борт тут же передает информацию о случившемся диспетчерам аэропорта. Они заверяют нас, что как только самолёт приземлится в городе Р., нас будет ждать экстренная медицинская помощь.

Сашка сильно волнуется. Гладит маму по руке и смотрит такими грустными глазами, что у меня болезненно сжимается сердце. Кроха бы рада помочь, да только никто из нас ничего сделать не может, кроме как молиться и ждать, чтобы всё было хорошо.

***

Как и обещали стюардессы, по прилёту в город Р. нас уже ожидает бригада скорой помощи. Пассажиры деликатно остаются на своих местах и не ломятся на выход первыми. За время полёта, мне кажется, я трижды чуть не поседел, когда Соня хваталась за живот и жалобно стонала. В этот момент единственное, чего мне хотелось - не потерять её.

Не жду, когда бригада поднимется к нам на борт, потому что это займет дополнительное время, которого у нас и так мало. Счастье, что мы вообще долетели. Быстро подхватываю бледную Соню на руки, строго прошу Сашку идти за мной и ступаю на землю первым.

Короткий осмотр в реанимобиле, подтверждение предварительного диагноза, озвученного в самолёте, и фельдшер дает команду двигать в сторону ближайшей больницы, где есть хирургическое отделение. Врачи действуют быстро и без проволочек, что значительно упрощает мне задачу.

– Ты как? – спрашиваю Соню, которая свернулась калачиком и смотрит на нас стеклянными глазами.

Крепче обнимаю дочь за плечи и целую её в макушку. Малышка волнуется больше меня, но держится словно настоящая взрослая. Никаких слёз и капризов. Саша понимает, что маме плохо, поэтому старается не прибавлять лишних проблем.