Беллетристика, как всегда, не подвела. Миона Стент, отчаявшаяся горожанка, немногим старше меня, рассказала мне свою ужасную и вместе с тем прекрасную историю любви. Между обычной девушкой и аристократом-магом. О любви страстной, безрассудной. Когда теряешь себя, без остатка растворяясь в нём. Понимаешь, что у твоих чувств нет будущего, что сегодняшняя ночь с любимым может стать последней, но всё равно спешишь на неё, сбегая из родительского дома. О постоянном страхе того, что твой любимый женится и больше никогда не будет принадлежать тебе. О его заверениях о всеобъемлющей любви, которая всё преодолеет. Что никогда он не полюбит ни одну женщину, а с будущей женой лишь разделит ложе из необходимости получить наследника. О усталости Мионы от постоянного страха потерять Хэнтона и своей ревности к великолепным дамам его круга, вкупе с будущей женой. О её попытках прервать порочную связь. О том, как он всегда находил её. О её последующей беременности и рождении малышки Рэвери, которую любящий отец иначе как Рэри не называет.

Рассказ она сопровождала фотокарточками девочки. Так похожей на моего любимого.

Я была опустошена. Подняли за ноги, перевернули вниз головой, и вытрясли всё, что было внутри.

Разнообразная в своём великолепии гамма чувств, испытанных мной с момента начала её повествования.

Снисходительность леди к простолюдинке, пытающейся пудрить ей мозги. Злость за то, что имеет смелость говорить мне всё это. Зависть и ревность к той, которую любит так сильно любимый мной мужчина. Обида на него за обман, в который осознанно меня втянул, и за ту участь, на которую обрёк. Досада скорее на себя, что могла бы не узнать ничего этого, стала бы очередной овцой на заклании. Ярость. Всепоглощающая ярость на мир, в котором живу. Ещё жалость. К себе и к девушке, которая уже ни на что не надеется и не рассчитывает. Она сама себя загнала в угол рождением ребёнка. Хэнтон дочку признал и вряд ли когда-нибудь от неё откажется. Хочешь находиться при Рэри, — терпи. Наконец благодарность к Мионе за её смелость, не безразличие и доброту к невинной, неискушённой девушке, влюблённой в прекрасного рыцаря и живущей в мире розовых грёз.

Я тогда очень долго молчала, переваривая и осознавая всю эту последовательность чувств. На моём лице вряд ли это отражалось. Маску я тогда умела держать превосходно.

Не было подозрений в корысти к Мионе. Я понимала её мотивы. Сама бы, наверное, поступила так же, окажись я на её месте. Когда удалось совладать с собой я долго и горячо благодарила эту отважную девушку за то, что она уберегла меня от самой большой ошибки в моей жизни. Заверила её в том, что навсегда останусь её должницей, и при случае с радостью отдам ей долг.

Тем же вечером за ужином я попыталась поговорить с родителями. Зашла издалека. Спросила о том, что будет, если по каким-то причинам свадьба не состоится. Если Хэнтон обидит меня, если я разлюблю его.

Отец поспешил высказаться, что любовь в браке вовсе необязательна, что всегда достаточно здравомыслия и соблюдения правил приличий. Что наша свадьба дело решённое, а само торжество и мой переезд в дом жениха, — формальность.

Мама добавила, что смирение и послушание мужу-залог счастливого брака. Что леди невозможно задеть или обидеть хотя бы потому что чувства леди, — только её личное дело, до которого она никогда и никого не допускает.

Если бы Лифисса заговорила со мной о таком незадолго до собственной свадьбы, я бы никогда не отмахнулась от неё. Если такое случится, мы будем говорить всю ночь напролёт, если потребуется, но моя девочка должна быть уверена в своём выборе.

Тот принцип, который от обратного. Нас с сестрой воспитывали совершенно по-другому. Нам не хватало родительского тепла и участия. Поэтому Фисса часто забывает, что я её опекун, приёмная мать, тётка, — если угодно. Для неё я подружка, в первую очередь. Чаще это всё же хорошо, чем плохо.

Поэтому и на ярмарки мы ходим. Отплясываем там, как простолюдинки. Едим еду с уличных лотков, запивая её горячим чаем. Затем я разрисовываю своей разбойнице лицо, наряжаю её очередным сказочным персонажем и мы идём по соседям, беря с собой Лифиссиных подружек.

В этом году мы не собираемся изменять устоявшейся традиции.

Закончив со сборами я подошла к окну, едва покрытому морозным узором. Открыв створку, с наслаждением втянула в себя лёгкий морозец, тут же потянувшись к дивану за пледом.

Вот так. Допью кофе, которого на донышке, немножко подышу и пойду будить малышку, если сама не проснётся. Скоро придёт Люси, чтобы отвести Фиссу на ярмарку. Мне же нужно съездить на рынок за свежими фруктами, для обеда у Леметров. Вообще на праздник урожая принято приносить к столу приготовленные блюда. В старину многолюдные застолья собирались из того, что каждый из приглашённых принесёт с собой. Принимающая хозяйка гуся запечёт, а гости идут с пирогами, салатами, закусками. Мисс Леметр с удовольствием готовила сытно, вкусно и много. Мне же оставалось привезти свежие фрукты. В этом году я специально не стала заказывать сезонные яблоки у лавочника, решив попытаться раздобыть южных деликатесов, которые можно было купить подешевле на овощном привозе.

Гостиную уже наполнил морозный воздух, а мне всё не хотелось нарушать такую редкую в нашей квартирке тишину. Поставила кашу на плиту, кофе в турке залила водой, водрузив рядом с кастрюлькой, и всё же отправилась будить малышку.

Потом были сонные, тёплые объятья, поцелуи в сладкие щёчки, обсуждения и предвкушения сегодняшнего дня.

Когда я уже заканчивала с причёской Лифиссы послышался стук в дверь.

— А это, наверное, Люси. — Быстро зачёсывая последние прядки, обрадовала я девочку.