— Не вынуждай меня, — тихо умоляет Алан, продолжая приближаться ко мне, как к смертнику, которого нужно обезоружить, пока он не поубивал всех заложников в здании.

Он направляет на меня лазер, и на моей груди появляется луч. Я с нездоровым любопытством смотрю на него, но лишь мгновение, а потом мой взгляд тут же прыгает обратно, сканируя пространство вокруг Габриэллы.

— Ты не убьёшь меня, — сообщаю равнодушно.

— Нет, — соглашается Джонс. — Но ты не знаешь наверняка. А сомнения могут задержать тебя хотя бы на мгновение. Харви Харрис уже направляется сюда. Ты хочешь, чтобы это сделал он? — шипит генерал-лейтенант, и в его голосе сквозит откровенная боль. — Скоро придут и динаты. Скоро, очень скоро. Ты этого хочешь?! — вдруг кричит Алан, за несколько шагов преодолевает расстояние, хватает меня за рубашку и вглядывается в моё лицо выпученными, безумными глазами.

Он ниже меня, но массивнее, и прижимает к стене так, что на мгновение я теряю из виду Габриэллу, а когда вырываюсь из хватки Джонса, слышу испуганный вскрик и вижу, как один из парней перехватает девушку, куртка Коди падает с её плеч на пол, а шея землянки оказывается зажата в сгибе локтя. Он не душит, но держит крепко, готовый сделать это в любой момент.

— Я знаю, что ты не хочешь ей зла, — шепчет Алан так, чтобы слышал только я. — Так избавь её хотя бы от боли.

В его голосе звучит настоящее отчаяние.

Двенадцать людей генерала против меня одного. Джонс со своим чёртовым лазерным червяком, способным разрезать тело на части. И сам генерал, который явится сюда в любую минуту.

Может быть, просто драться с ними, пока не перебью всех? Победить мне под силу. И что увидят здесь динаты, а когда они явятся сюда? А они явятся. Здесь будут убитые Чёрным монахом люди генерала и девушка в больших очках. Они увидят меня, возможно, невредимого, возможно, истекающего кровью. И спасённую девушку, которой в любом случае придётся умереть если не от руки Бронсона, то на хирургическом столе учёных из Эпицентра.

Я отдам свою жизнь, а Габриэлла всё равно погибнет.

«Не стану озвучивать, что ты для меня значишь, — звучит в голове голос Ньюта. — Но я надеюсь на твою рассудительность. Не оставляй меня одного. Не связывайся с ними», «Не оставляй меня на этой станции одну», — будто снова целуя меня, шепчет Дана.

Я отдам свою жизнь, а Габриэлла всё равно погибнет.

Внезапно рисунки на коже девушки загораются и начинают сиять так ярко, что свет пробивается из-под одежды, а потом в какой-то момент раздаётся шипение — и в воздухе разлетаются и скачут искры…

Солдат, что держал девушку, кричит от боли и выпускает Габриэллу из захвата. Прямо на глазах ткань формы загорается, а кожа на локте покрывается волдырями, как будто парень горит заживо.

«Скорее всего, статический разряд должен порождать сияние и сопровождаться шипением», — сами собой вспоминаются слова Коди, пока я отрешённо наблюдаю за происходящим, будто в замедленной съёмке.

Очень быстро искр становится так много, что солдатам приходится всё дальше отступать от землянки. А я думаю о том, что она попытается всех нас сжечь, но ей не хватит сил, да она и не успеет: подкрепление уже будет здесь.

Я отдам свою жизнь, а Габриэлла всё равно погибнет…

— Они скоро будут здесь, — возвращает меня к реальности голос Алана. — Решай, — шепчет он, и я, наконец очнувшись, ударяю его со всей силы в грудь.

Генерал-лейтенант отпускает меня и отступает.

— Я сам, — выплёвываю ему в лицо, приближаюсь к Габриэлле, замечая, как солдат, который держат её, поспешно отступает подальше от меня. Трус.

— Давай, — слышится приказ Алана, и краем глаза замечаю, как Элеонора кивает, подходит к печи и нажимает какие-то кнопки на дисплее.

За несколько шагов я преодолеваю расстояние, наплевав на искры, что прыгают и пролетают вокруг, и обхватываю ладонями лицо Габриэллы. Моя кожа ледяная по сравнению с её — настолько разгорячённой, что она обжигает мои пальцы, и те вмиг покрываются волдырями. Однако я не отнимаю руки.

— Дыши, — шепчу, поймав взгляд девушки. — Пожалуйста, дыши глубже.

Немедля больше ни секунды, я целую её прямо на глазах у всех присутствующих.

Мне плевать на то, как они охают, словно один человек. Всё равно, что мои губы едва ли не сразу трескаются, будто я долго брёл по пустыне, обдуваемый горячим ветром. Мне глубоко безразлично, что будет дальше. Всё, чего хочу, всё, что должен сделать, — это услышать, как Габриэлла вновь свободно дышит.

Я отстраняюсь лишь немного, чтобы увидеть её глаза. Распахнутые, огромные, вопрошающие. Застигнутая врасплох, она часто моргает, а потом шепчет:

— Ты можешь управлять пожаром?

«К ней даже подойти толком было невозможно: каждый раз возникал огонь, правда, слабее — видимо, много сил потеряла», — слова Алана.

Мой вопрос: «Ты создавала пожары?» — Ответ Габриэллы: «Я не знаю, что это было. Я правда не знаю…».

«Останься, — приказ генерала Бронсона. — Для тебя у меня есть особое задание».