Резкий росчерк, и на груди красуется первый глубокий порез, из которого тут же потекла кровь, еще взмах руки, и вот новый порез, пересекающий прежний…

— Может, соски тебе отрезать, а? — поинтересовалась эта тварь, видя мои мучения. — Хотя нет, пусть будут, ты с ним красивее. А вот тут, — она ткнула скальпелем в грудь, проникая под кожу, и дальше, погружая оружие все глубже и глубже…

— МММММММММММММММММММММ!! — в моих глазах, наверное, уже была не просто боль и ужас, а настоящее безумие. Медленные пытки, истязание плоти и разума.

— Да, мой хороший, помычи еще…

Выдернув скальпель из груди, она тут же вонзила мне его в ногу по самую рукоять… И так пять раз!!

Окровавленный, обезумевший от боли, я мог лишь мычать. Сил чтобы хоть как-то сопротивляться, почти не было… Еще чуть-чуть и я сломаюсь…

— А теперь перейдем к ступням, да, Женечка?

И эта дура стянула с меня берцы с носками, откидывая ненужные вещи в сторону, так же, как и футболку до этого.

Недолгое копошение, и почувствовал, как новая игла вонзается под ноготь, но теперь уже на ноге…

— Ммммммммм!! МММММММ! — пытаюсь кричать, остановить это безумие, но Ларисе все равно — она наслаждается процессом. Игла за иглой, ноготь за ногтем, и бесконечная боль…

Снова скальпель в руке, словно ей было мало того, что сейчас торчит в моей ноге, и снова взмахи руками, новые порезы: на груди, руках, животе, лезвие несколько раз вонзается по самую рукоять уже в другую ногу, и там же остается…

Мне тяжело дышать, в глазах багровая пелена, в ушах свист и слышно, как грохочет сердце… Чувствую, как, постепенно истекая кровью, начинает кружиться голова… Долго такими темпами не протяну. Похоже, что тут я и останусь… Домой уже не вернусь… Ну увижу Машку, не обниму ее и не скажу, как сильно люблю ее! Больше не будем сидеть по вечерам у камина и травить разные байки, то смеша друг друга, то пугая и наоборот… Машулька, сестренка, ты прости, что так произошло… Увидел перед глазами ее лицо и… в сердце потеплело. Люблю эту заразу! Жаль будет ее оставлять, но я уверен, что она справится без меня. Машка — кремень!

Тут же перед глазами возник еще один образ… И от него защемило в груди — Алина. Моя страстная, яростная тигрица… Сильная, независимая, страстная… Синие, как морская пучина глаза, чувственные губы, прекрасные шелковистые волосы…

Яркая, необузданная, смертельно опасная…

«Алина, — мысленно обращаюсь к ней, воскрешая в памяти ее образ до мельчайших деталей, — девочка моя, где бы ты ни была, знай: ты единственная из женщин, кто смогла пробить мою броню, единственная, кого я возжелал настолько, что другие женщины перестали существовать для меня… Ты та, кого я полюбил всем сердцем, только понял это слишком поздно. Ты ушла… Ушла и больше не вернешься ко мне. Но как бы хотелось еще раз увидеть тебя напоследок, прикоснуться… поцеловать».

Эти мысли молниеносно проносились в моей голове… Кажется, я перестал ощущать боль, в теле начала появляться легкость, и повисла оглушительная тишина. Казалось, мир просто перестал существовать.

Тем временем Голева выпрямилась и отошла от меня на несколько шагов, любуясь тем, что сотворила. Ей было плевать, что я нахожусь уже на самой грани жизни и смерти.

— Ах, как же ты сейчас хорош, но… мне кажется, что чего-то не хватает…

Взяла новый скальпель и, подойдя вплотную, резко полоснула по моему лицу…

Задохнулся от новой порции боли, закатывая глаза… Кровь текла отовсюду: лицо, шея, грудь, живот, руки и ноги… С каждой секундой я терял драгоценную жидкость, слабея на глазах… Дышать стало тяжело…Еще этот проклятущий кляп!

И Лариса, словно услышав мои мысли, разрезала скотч и вытащила ненавистную окровавленную тряпку из моего рта.

— Ну что, солнышко, говорить-то можешь?

— П… по…

— Что-что? — сделала она вид, будто прислушивается. — Не разобрала, извини.

И воткнула лезвие, которым полоснула по моему лицу, в тыльную сторону ладони, пробивая ее насквозь… Но я настолько уже был истерзан и обессилен, что не мог не то что кричать, но даже мычать.

— Ты чего молчишь, тварь? — разозлилась Лариса, ударяя кулаком по моему лицу.

Моя голова лишь мотнулась в сторону, а изо рта потекла кровь.

— Лариса! — раздался громогласный окрик Олега.

Голев, тварь! Как жаль, что я не могу порвать тебя на части…

— Ты что натворила? — подбегая к нам, ужаснулся этот мудак. — Он же еле дышит!

— И что? — пожала она плечами, как ни в чем не бывало.

— Ты идиотка! Он мне живым пока нужен был! От тебя что требовалось?

— Что? — улыбнулась она, рассматривая свой маникюр.

— Информацию из него выбить насчет документов, а ты что натворила? — орал Голев, яростно жестикулируя руками. Его амбалы стояли за спиной, переглядываясь между собой и периодически бросая взгляд то на меня, то на непринужденно стоящую Ларису. И у обоих на лице отобразился ужас. Ужас из-за того, что такая хрупкая с виду девушка, могла сотворить с крепким, здоровым мужиком такие зверства!

— Мне плевать на то, что тебе нужно, папочка.

— Развяжите его! — приказал Олег, ужасаясь тому, что сотворила его дочь. — А тебе, Лариса, нужно…