Ослепнув от горячих фантазий, сглатываю ком в горле.

— Мы торопимся…

— Ах, да…

К образу добавляются бордовые ботильоны и сумка с тиснением под змеиную кожу.

— У меня самая эффектная женщина в мире.

— Сегодня нам важнее эффективность! — взмахивает папкой. — Но эффектность никогда не повредит.

Пока едем, Аиша просматривает документы по зданию под общежитие. Достаёт расчёты ремонтной бригады.

— Дорого.

— Дорого, да, — киваю я.

— Подвальные и чердачные помещения оставить пока закрытыми без ремонта. У себя в комнатах пусть дети сделают ремонт сами как в старые времена. Будут бережнее относиться. Материалы закупим. Уже минус тридцать процентов.

— А мебель?

— Спонсоры…

— А содержание?

— Проводим эмиссию акций, наш уважаемый мэр выкупает дополнительный пакет для Яшиных. Первый год — на эти деньги. Параллельно ищем гранты, субсидии и стипендии.

— Вс"e понятно, мой генерал. «Лампасы плеч, ключиц разлет, как тонким грифелем очерчен рот…», — стреляет в меня взглядом, «срисовывая» мой профиль.

Ухмыляюсь. В груди порхает…

И никак не могу сосредоточиться, что мы сейчас по сути идём на войну. Такое ощущение, что на парад.

На стоянке школы притягиваю к себе, целуя в бровь.

— Ты — мой ракетный комплекс.

— И армия на месте, — кивает на старших, которые как воронята облепили турники в своих чёрных спортивных куртках.

Моя армия, да!

— Завтра на церемонию все братья приедут?

— Да, — гордо киваю я.

К Рустаму не поехали. Только Арсен — поздравить от всех. Иначе, совсем неприлично. Рустам не слишком-то поддерживал общение с братьями, когда был на пике славы. За десять лет это сказалось.

А ко мне собираются. Старшие меня всегда любили, защищали и баловали. У нас была большая разница в возрасте. Минимум — одиннадцать. Они уже все взрослые были, когда отец забрал меня. Только Рустаму лет десять. Может, потому и Рустам терпеть меня всегда не мог. В позицию старшего он не встал, а статус младшего отобрал я.

В ворота школы заходит Арсен. С любопытством оглядывает наши уличные комплексы. Он уже не занимался здесь, остался в Дагестане, когда мы поехали сюда. Но пару раз приезжал помогать. И в каком состоянии нам отдали эту школу — помнит.

Опека на отца теперь переоформлена на старшего брата. Все братья настояли на этом. Пусть будет так, если семья решила. Завещание сегодня будет передано ему в руки.

И без голоса Арсена у нас сейчас пат. Аишу Рустам вытерпел ровно до тех пор, пока от него не отстал ОБЭП. Потом начались проблемы. Мы блокируем все инициативы Рустама. Он — наши. Школа замерла. Арсен вызван третейским судьёй.

— Ну что, в бой?

— В бой.

Парни маются у подоконника напротив кабинета. Воробей с ними. С уроков сбежал опять…

— Как самочувствие не спрашиваю, сам вижу, — рассматривает удовлетворённо Аишу Арсен. — Жена у тебя, брат, редкая красавица и умница.

Разглядывает стенд с кубками и фотками чемпионов. В центре фото Рустама. Кто-то из мелких на защитном стекле подрисовал чёрным маркером его фотке клыки.

Информация просачивается, как не умалчивай.

Оперевшись плечом на косяк и сложив руки на груди, в дверях кабинета стоит сам Рустам.

Подходим ближе, останавливаясь напротив друг друга.

Рустам с Арсеном пожимают руки.

— А это ваши чемпионы, как я понимаю, — с улыбкой переводит взгляд на пацанов Арсен.

— Мы только Бесовские, — делая шаг вперёд набычивается Яшин.

— Это — Иван, я тебе рассказывал. Иван, это мой старший брат Арсен Давидович.

— Здравствуйте, — пожимают руки.

— Так и не привёз ко мне в гости.

— Я в вечном цейтноте, ты же знаешь. Да и отца было нельзя оставить в последние годы надолго.

— Отца заберу. У нас рядом с домом пансионат хороший. Достаточно, что ты о его детище заботишься, а мы там уже сами. Нам с семьями проще. Дети у нас уже взрослые… Сразу надо было. Но мы думали, что ещё придёт в себя.

Воробей подбегает к Аише, прижимаясь к ней сбоку.

— Это Тарханов Марат… — представляю всех по очереди.

Дохожу до Воробья.

— А это Женька. Про него тоже говорил.

— Ну, привет, надежда Спарты! — присаживаясь перед малым, тянет ему руку Арсен.