— Рит, может, это все подстроено? Ты же помнишь, как у меня с Тимуром было? Просто не правильно поняла. Может, это одна из сумасшедших поклонниц Кира, да та же самая Ксюша? — Уля не предала видео никакого значения. Смотрела на меня глазами, полными уверенности о невиновности Корсакова.

— Уль, это тот самый клуб, где мы всегда отрываемся. Голос и внешность Кирилла, и ты меня пытаешься убедить, что это не он целовал Ксюшу? — язык не поворачивается сказать сестре о том, чем они ещё занимались на видео. Она не маленькая, и прекрасно все знает, но я не хочу, чтобы она ЭТО видела. Поэтому и забрала у нее телефон, когда там пошли не только поцелуи. Он был с ней… Пока я постепенно готовилась к новому уровню отношений с ним, он… Понятно, что он.

Я сейчас не чувствовала ничего. Да, была тупая боль в груди, но я как бы пребывала в прострации, не верила, что это все, что я больше никогда не прикоснусь к его теплым губам, таким знакомым, родным. Что никогда больше не запущу руки в его шевелюру, перебирая волосы. И не буду обнимать его, не буду разговаривать о всем и не о чем одновременно. Больше не буду наивной, влюбленной дурой — подсказал едкий голосок в голове. Я не верила, или попросту не хотела верить в это. Разум все осознавал, логически строил цепочку моих дальнейших действий, но сердце и душа наотказ отказывались верить во все происходящие. Во мне будто боролись двое: сердце и разум. И это сводило с ума. Я понимала, что скоро осознание происходящего полностью дойдет до меня и тогда глухая боль станет просто невыносимой.

Я поднялась с дивана, и под рассказы Ули от том, что я должна поговорить с Корсаковым, начала убирать стекло от разбитого графина. Мне хотелось, и одновременно не хотелось его видеть, но в чем я уверена точно: я не хочу выяснять отношения. Да, мне будет очень и очень больно, уже так, но я не собираюсь реветь перед ним, молить, чтобы он сказал, что это все ложь и ничего такого не было, что он любит меня и только меня. Я буду страдать в сторонке, никто не увидит моих слез. А раны со временем затянуться, правильно говорят — время лечит. Вылечит и меня.

Спустя полчаса в дверь позвонили. Кого ещё принесло на ночь глядя?

— Я открою. — буркнула и пошла в сторону двери, мне нужно было хоть чем-то заняться, чтобы перестать копаться в себе. По крайней мере, это намного лучше, чем слушать Улины речи про то, что это все не правда и просто кто-то подстроил. Ага, как же. И заставил Корсакова говорить о споре, и трахать Ксюшу — сто процентов. Я — не я, и хата не моя.

Я даже не потрудилась взглянуть в глазок, и как оказалось, очень зря. На пороге стоял Корсаков. Вот и нашлось у него для меня время…

– --

Спасибо большое, дорогие читательницы, за то что вместе со мной погружаетесь в такую непростую студенческую историю! Отдельное спасибо, что поддерживаете своими звёздочками и комментариями, для меня это очень важно!

Напоминаю, что вся информация по книгам у меня в телеграм канале (Ася Синицева автор). Там вы можете найти визуализацию персонажей, информацию о новинках и в скором времени там появятся бонус-главы. Жду всех!)

Глава 28

— Рит… — он протянул руку и попытался дотронуться до моего лица, но я отшатнулась, как от прокаженного. Я смотрела на него и не верила, что он действительно стоит передо мной. Мучительно хотелось подойти, обнять, а ещё лучше прикоснуться своими поддатливыми губами к его. Но я гнала от себя это навождение, именуемое любовью. Моё сердце, словно почувствовав свою вторую половинку забилось быстрее. Кажется, у меня тахикардия.

— Рит… — сново повторил Корсаков. А в его глазах читалась вина. Мне было бы намного легче, если бы он подошёл, схватил меня за плечи и начал трясти, уверяя, что ничего такого не было. Но нет, это реальность. И сейчас во взгляде Корсакова явственно читается вина, сожаление и что-то ещё, но я не знаю что. — Прости. — он сново сделал шаг навстречу, чтобы прикоснуться ко мне, но в последний момент передумал и сново сделал шаг назад. Значит, правда. Значит, все, что было в том видео правда и это была не более, чем игра, в которой я явно проиграла.

Он стоял, молча глядя мне в глаза, не произносил не слова, а я с болью ловила черты любимого, словно пытаясь запомнить. Глаза начали слезиться, я еле сдерживала слезы. Надо это прекращать.

— Уходи. — тихо, но твердо произнесла. И каких усилий мне это стоило.

— Рит…

— Уходи. — повторила я, перебив его. — Ты выиграл желание — я призналась тебе в любви, так исполни и мое — я не хочу больше тебя видеть! — уже не в силах сдерживать слезы я захлопнула дверь и съехала по ней на пол. Больше не сдерживая слезы, я зарыдала. Вся накопившиюся боль и подозрения, я вкладывала в каждую слезинку.

Может прошел час, а может всего десять минут, но через какое-то время, меня обняли теплые сестринские руки. Так мы и просидели прислонившись к двери. Я — рыдая, уткнувшись ей в плече, а она — поглаживая и говоря мне какие-то успакаювающие вещи.

***

Кирилл

Потерял. Я ее потерял. Эта мысль била в голову, похуже, чем я боксёрскую грушу. Уже час лупасил, как сумасшедший. Все костяшки давно уже в крови, но эта боль — ничто, по сравнению с тем, что болит у меня в груди. До сих пор слышу ее тихое «Уходи». И сново меня накрывает.