– Тебя занесли в чёрный список, дисквалификация на два года. – возмущённо сопит в трубку Баранов.
– Я пытался сократить, честно! Но против тебя подсуетились. Куда мне тягаться с ними? Я ж на пальцах от твоего имени, не разбираюсь в нюансах… это тебе самому надо решать…

– Не парься. Мне не горит. – провожаю взглядом бригаду скорой помощи, они на каталке Колю в карету тягают. Выдыхаю, машу им рукой.

С добром, пусть поторопятся.

– Я так понимаю, что снова вы с Кузнецовым так и так не сойдётесь?

– Правильно понимаешь. – рублю эту тему сразу.
– Давай в больницу. Вытащи Колю.

– Всё сделаю… - уверенным тоном.
– Богдан? – а вот это уже вполголоса.

– Что?

– Я буду постоянно на связи, если понадоблюсь… - знаю к чему клонит, отговорить намерен, в душу вломиться, вот только с совестью у меня с некоторых пор порядок.

– Ты уже нет. А вот номер труповозки скинь.

Пауза. В стиле Баранова. Хоть и тишина, но так и звенит нравоучениями.

– Не разочаровывай. – и сбрасывает звонок.

Что ж, ожидаемо.

Подзываю к себе Каримова, когда вижу, что выезд очищен, а ребята готовы к продолжению банкета. Можно выдвигаться.

– Что с собаками? – взгляд цепляется за лужу крови у вольера. Передёргивает. Там была Яся…

– Одного увезли. – с сожалением выдаёт Макар.
– Кровоточит сильно, Алик пропорол ему спину, но ветеринар даёт хороший прогноз.

– Пиздец, сколько проблем от одной твари. – зло сплёвываю, прикрепляя к поясу кобуру.
– Весь дом мне перерезал.

– Что будешь с ним делать? – концентрирует на моих движениях тёмный взгляд, зрачки сужаются на пистолете.

– Убью. – с лёгкостью это из себя выталкиваю. Даже слишком.

– Ты серьёзно?? – последний звук заглатывает, пережимая связки напрягом.

– Завязывай с этим вопросом. – взглядом блочу, достал.
– За шутника меня держишь?

– Это статья, Богдан! – на шёпот переходит, цедит воздух.

– Две. С Кузнецом в одном мешке будут. – отрешённо взваливаю на него ещё одну правду.

– Мы никогда не ходили по тёмной… - на лице друга густеет осуждение. Оттянуть от беды меня хочет.

Не под силу тебе это, брат. Я разодран и хочу отомстить.

– Тебя и не просят. – грубо швыряю и, вправив себе плечо, сажусь на переднее сидение подъехавшего джипа.
– Ты останешься здесь приглядывать за Ясей.

– Ну уж нет! – ожесточённо вскидывает головой Каримов.
– Я поеду с тобой! – запрыгивает назад.

Слегка поворачиваю голову и заполняю весь салон бескомпромиссным:

– Будешь зудеть, вышвырну прямо на трассе.

БОГДАН.

Вижу Разина и все системы дают сбой. Его связали, на ржавый стул посадили, а меня бомбит, что эта мразь до сих пор дышит, а не корчится от зверских пыток. Внутри срабатывает детонатор. Взрывается отлаженный механизм, что запрограммирован выделять в Алике принадлежность к себе подобному. В груди плавится, захватывая разом весь нутряк. Душа через рёбра изнанкой просачивается. Щит обвалом несётся вниз. Обшивка грубыми обрывками падает к ногам. Братом ведь мне был. В душу вмурован, кровью перемешаны. Всю жизнь плечом к плечу.

А он посмел меня смешать с грязью под своими ботинками. Вот тебе и братская дружба.

Импульсы как кнуты: убить, убить, убить.

Хочется размозжить ему башку. Сиюсекундно. Из самого ядра рвётся неуёмное бешенство. Терпение расслаивается. Трещит от нервного перегруза. Перераспределяю дыхание. Нельзя так сразу бросаться. Прежде узнаю почему, за что и откуда растут ноги?

Зрительный обмен выдаётся крайне острым.

Кидок ещё и улыбается, выедает всё живое, что во мне есть.

– Как там Ярослава?

Опрометчиво.

Красная пелена перед глазами.

Срываюсь с места и с лёту впечатываю тварюге в нос.

– Слабо! – хлюпает он, надрываясь от смеха.

По сторонам стоят мои люди, хранят молчание, одного Макара чувствую, он всеми силами показывает, что участие для него непосильный труд. Но не лезет, чревато травмами.

– Это всё? Я думал, поинтереснее будет!

Становлюсь злее, обхватываю рукой его глотку, пальцы каменеют, под ними продавливаются жилы, ещё чуть-чуть… пусть лопнет.