— И мою невесту! — сказал Джер как-то слишком уж громко.

Нервно.

И отступил на шаг. Ну, чтобы не попасть под горячую и любящую руку.

Баронесса икнула.

Громко так икнула.

— Вот, — а Джер вытащил Ицу и выставил перед собой. — Я слово дал! А Варрены держат слово!

По лицу баронессы явно можно было понять, что она думает о данных неосторожно словах, де Варренах и всей этой престранной затее. Возможно, она бы не сдержалась. Миха буквально чувствовал, что она готова прямо здесь отвесить сыну затрещину. И даже в чем-то понимал несчастную. Но вот рядом с баронессой оказалась девушка в темном платье. Она взяла даму за руку.

Что-то сказала.

Тихо так. Очень тихо.

И на губах баронессы появилась бледная улыбка. Слегка безумная, но все же:

— Я счастлива, сын мой! — голос правда несколько срывался. — И ты прав. Де Варрены всегда держат слово.

— Ица, — позвал Миха. — Не отходи от меня.

А то кто этих, чересчур благородных, знает.

Позже, в тесном дворе замка, где слишком уж много собралось, что людей, что лошадей, Миха подобрался к барону поближе, хотя, кажется, ему точно здесь были не рады.

Плевать.

В ближайшем рассмотрении баронесса оказалась очень усталой болезненной даже женщиной, которая, несмотря на невысокий рост, умудрялась нависать над сыном. Она что-то говорила, вряд ли похвальное, а Джер слушал.

Морщился.

И слушал.

И Михе обрадовался.

— Матушка…

— Я хотела бы побеседовать с сыном наедине, — взгляд баронессы заледенел. Кажется, она решила, что это Миха виноват. Оно ведь всегда проще. Нашел виноватого и живи себе спокойно.

— Нет.

Любви ему не снискать, хоть из шкуры вывернись, а вот информация нужна. И что-то подсказывало, что баронесса ею располагает.

Хоть какой-то.

— Думаю, — давешняя девица оказалась рядом. — Нам всем не помешает немного отдохнуть. И юный барон, несомненно, проголодался, как и это милое дитя.

Милое дитя с кошачьей ловкостью вскарабкалось Михе на плечи и уже оттуда зашипело. Баронесса закрыла глаза.

И сделала вдох.

— Пожалуй, — выдавила она. — Вы правы, госпожа Миара.

Миара.

Красивое имя.

И сама она красива. Как-то даже чересчур. Невысокая. Изящная. И платье местное мешковатое не скрывает мягких очертаний фигуры. Длинная шея. Темные волосы уложенные как-то хитро, узорами. Сетка сверху. Цветочки какие-то.

Смотрит насмешливо.

И взгляд не отводит. Черты лица правильные, аккуратные. Носик чуть задран. Губы пухлые. А вот глаза не понять какого цвета и почему-то мелочь эта напрягает.

Просто-таки несказанно.

— Моя сестра, — маг возник рядом, и Миха вздрогнул, вдруг осознав, что слишком уж долго, слишком пристально разглядывает эту непонятную девицу. — Миара.

Сестра.

Мага.

И сама, надо думать, магичка. Теперь вот смеется. Смех легкий, серебристый, что твои колокольчики звенят. И звон этот в ушах отдается. А еще стучат, то ли сердце, то ли проклятые, подзабытые уже барабаны.

— А это — Дикарь. Будь с ним осторожна. Он опасен.

Прозвучало довольно-таки мило. Впору покраснеть и смутиться, но за Михой такого не водилось.

— Чудесно! — всплеснула руками девица. — Идемте же! Оставьте людям право самим придумать историю.

— О чем? — осведомилась баронесса, подхватывая юбки.

— Обо всем. Люди обожают придумывать истории обо всем. Особенно, если необычном. А я о вас уже слышала! Но думала, что вы умерли.

Какая очаровательная непосредственность.

Или игра в нее? Второе вернее. Миха повел плечами, за что был удостоен раздраженного фырканья.

— Но рада, что вы живы. Очень рада. Знаете, мне казалось, мой брат несколько преувеличивал, рассказывая о вас, но теперь я вижу, что нисколько! Какая удивительная конструкция. Вы ведь позволите изучить вас… поближе?

Прозвучало до отвращения двусмысленно.

— Нет.

— Жаль. Но я обещаю, что буду осторожна. Я хороший целитель. Спросите у брата.

— Лучший из известных мне, — подтвердил Винченцо.

И что это значит? А ничего. Теперь понятно, что не так со взглядом. Он не холодный, нет. Он полон искреннего любытства и желания сунуть эти вот беленькие чистенькие ручонки в Михины потроха.

Дикарь заворчал.

И Миха согласился. Целители, они сродни врачам. А тех хлебом не корми, дай кого-нибудь вскрыть. Нет уж. Он как-нибудь сам. Без целительской заботы.