Господи, кажется невредимый!

Впрочем, сказать это наверняка сразу не получилось, потому что медведь был слишком грязный. Словно много раз падал в грязь, и поэтому она прилипла к его обнаженному телу.

А еще была кровь…много крови. На губах, подбородке, шее и торсе. Она словно стекала по его мощному телу, а он даже не пытался вытираться.

— …Миша?— прошептала я едва слышно, с ужасом понимая, что пустой хмурый взгляд с ночи почти не изменился. Он по-прежнему смотрел только перед собой…и был такой непривычно холодный, что дрожь пошла по телу!

Что с ним творилось?!

— Идем в дом, хорошо? — я едва касалась его руками, видя теперь, что там, где касались мои пальцы его кожи, на теле оставались мурашки.

Он хрипло и резко выдохнул, но все равно сначала никак не шевелился и не реагировал. Только ноздри слегка раздувались, словно он впитывал в себя все ароматы вокруг, и я надеялась, что они смогут вернуть ему прежнее нормальное состояние.

— Идем. Вот так. Осторожно.

Пришлось слегка потянуть его за плечи, заставляя встать, чему медведь повиновался без единого звука, но продолжая смотреть только перед собой в полной апатии, словно был не в себе и ничего не понимал. Словно не реагировал ни на что, включая меня, отчего становилось дико и страшно.

А что, если он потерял память окончательно?..

Эта мысль была настолько шокирующей и болезненной, что я просто задохнулась!

Молилась про себя и вела его в дом, как марионетку. Большую мускулистую марионетку с пустым, ничего не выражающим взглядом и нереально холодной для него кожей. Я поставила его возле камина, кинувшись к дивану, чтобы достать его подстилку, а когда вернулась, поняла, что едва могу дышать.

Медведь продолжал стоять ровно так, как я его оставила. Не шелохнувшись.

Спрашивать, что с ним случилось, где он был всю ночь, почему такой грязный и помнит ли меня, просто не было смысла! По нему было отчетливо видно, что медведь не в себе.

По крайней мере, он не сопротивлялся и вел себя тихо, напоминая своим поведением Эдю после того, как с ним случались приступы, а затем наступала жуткая тишина.

Я положила его рядом с камином, укрыв одеялом, на что раньше медведь бы принялся возмущаться, что и без того в доме слишком душно. Но сейчас он не обратил внимания даже на это.

— Спи, Миша…засыпай. И вернись ко мне прежним, — прошептала я, садясь рядом с ним на пол, и осторожно гладя по спутанным грязным волосам дрожащей рукой.

Как же тяжело было отгонять от себя жуткие мысли о том, что случилось с ним!

Как обычно бывает в такие моменты, в голове не было ни одной радужной и позитивной мысли. Одна страшнее другой. И наверняка я знала только одно: если он забыл меня и все, что случилось с нами, то я буду рядом все равно. Чтобы любить его своей израненной душой, которую он смог собрать из ранящих колючих осколков.

Медведь уснул на удивление быстро.

Мое сердце все еще продолжало грохотать и ныть, а он уже сладко засопел, раскинувшись на полу и не обращая внимания даже на то, что псы тихонько подошли к нему и легли под боком. Может, пытались так согреть и поддержать? Я не знала. Только грустно улыбнулась, убирая прядки волос с его лба и поднимаясь на дрожащие ноги, чтобы снять с себя куртку и убрать все то, что я приготовила для вылазки.

Оставила только ружье, потому что не могла даже предположить, что будет происходить дальше.

День тянулся просто бесконечно долго.

Я пару раз успела поговорить с мамой, постоянно выглядывая из кухни в зал, чтобы убедиться, что случайно не разбудила медведя. Но он спал настолько крепко, что не реагировал ни на что вокруг.

А еще я постоянно садилась рядом с ним, касаясь его лба, плеч, груди, боясь того, насколько непривычно холодным он оставался.

Ведь я отчетливо помнила, что, даже когда он вышел из лесной речки и сел передо мной весь мокрый и с каплями влаги на теле, его кожа оставалась все равно обжигающе горячей.

Медведь проспал весь день и всю следующую ночь, не просыпаясь ни разу, даже когда я готовила или говорила по телефону.

Теперь я боялась прихода ночи, думая о том, что с ним снова может что-нибудь случиться. Но, к счастью, он продолжал крепко спать и сопеть.

Сейчас он больше обычного напоминал настоящего медведя, а я вдруг стала думать о том, что, возможно, его странное поведение было как-то связано с впаданием в спячку.

Да, для обычных лесных медведей было еще слишком рано, но ведь он не был обычным!