Я не могла кричать.

Не могла звать на помощь, словно она высасывала из меня всю жизнь.

Только с ужасом ждала, когда ОН выйдет ко мне, напоминая о дне, который я сотни раз проклинала.

И вот я снова стояла в этой тьме, но не пыталась больше кричать и сопротивляться страху.

Прищурившись, я всматривалась в нее, словно ловила на живца. ЕГО. Держа в руках топор.

Не было паники и слез, потому что я знала, что где-то в этой тьме ходит хищник на двух ногах, чья сила способна сокрушить любого.

С ним было нестрашно.

Я хотела видеть, как медведь выйдет, сияя своими сиреневыми глазами, и накажет того, кто должен понести самое страшное наказание. Потому что не было такого места, где он не нашел бы тебя, ведомый своими хищными инстинктами.

Я верила ему. И уже слышала призрачный голос, который повторял мое имя:

— Иля. Иля. Иля…Иля, проснись!

Лишь ощутив прикосновение к себе, я вздрогнула, тут же забившись от его неожиданной близости, когда медведь понизил голос, зашептав:

— Ну тише-тише. Приди в себя.

Он убрал руки от моего плеча, демонстративно показывая раскрытые ладони, и замер, давая мне понять, что уже во всю светит солнце, а он не пытается сделать что-то плохое.

Просто сидит на корточках возле дивана.

В штанах!

— Все нормально?

— Да, — хрипло выдохнула я, благодарная за то, что он не упрекал меня в этом поведении и вел себя настолько примерно, насколько это было только возможно в нашей странной ситуации.

— К дому идут.

По коже прошел мороз, даже если медведь был рядом и вел себя крайне спокойно.

— Женщина. Она тебя знает. И в какой-то мере волнуется за тебя.

Я только быстро заморгала, пытаясь сбросить остатки липкого сна с головы и понять, о чем говорил медведь, с самого утра поражая тем, как быстро, просто и точно мог передать эту информацию.

— Она старше меня?

— Да. И живет где-то поблизости. Территориально… — он закрыл глаза, вдыхая в себя воздух и как-то повел носом, явно улавливая нужный ему запах, наконец показывая прямо перед собой: — …севернее твоего дома.

Образ сложился сам по себе, когда я только ахнула:

— Это тетя Зина!

Брови медведя взлетели вверх, а в глазах яркими утренними лучиками переливалось явное озорство:

— Ведешь себя так, словно строгая учительница застукает тебя сейчас целующейся с мальчиком.

Щеки вспыхнули от этих слов, но что хуже всего — медведь это ощутил и издал какой-то странный звук, похожий на удовлетворенное мурчание огромной кошки, а я торопливо пыталась выбраться из-под одеяла, чтобы сбежать от него.

И успеть привести себя в нормальный вид, потому что тетя Зина скромничать не будет и выскажет все в присущей ей одной манере, от которой наверняка свернутся уши даже у медведя!

— Скорее! — подскочила я как ужаленная под его прищуренным, слишком веселым взглядом, не зная, куда мне кидаться в первую очередь. — Ты сможешь приставить дверь?

Медведь хмыкнул, но все-таки встал и без лишних уговоров и вопросов зашагал к порогу, чтобы сделать то, что я попросила.

А у меня глаза округлились оттого, как легко и непринужденно он поднял тяжеленную дверь, которую в свое время устанавливали с потом, матами и хрипами трое не самых мелких мужчин, включая папу!

Он точно был все еще болен?

Жаль, что подумать об этом не было времени, когда я пробежала до его лежанки, поспешно собирая все в одном рывке, чтобы спрятать в диван вместе с собственными постельными принадлежностями.

Тетя Зина редко проходила в дом, но если делала это, то проверка была на совесть!

— Прости, но мне придется попросить тебя переждать какое-то время на втором этаже! — обернулась я на медведя, который не сильно-то переживал быть застуканным с поличным и ковырялся на кухне на ощупь и свой нюх, явно делая себе уже полюбившийся чай.

— То есть знакомить нас ты не собираешься? — нахально и весело протянул этот засранец, а мне захотелось срочно приложить ему лопатой снова. В целях профилактики.

— Поверь, тетя Зина не тот человек, знакомству с которым ты будешь рад! Пока присмотришь за Эдей! Я буду тебе очень благодарна!

— Очень-очень? — медведь просто откровенно забавлялся моими эмоциями и не торопился выходить из кухни, отчего пришлось его подтолкнуть, упираясь двумя ладонями в горячий торс.

— Да!