Седой прищурился, стараясь засечь момент, когда произойдёт перемещение, но не смог — транспортёр исчез мгновенно.

— Каждый час мы получаем отчёт от нашей команды, стараемся набрать побольше информации, пока другие нас там не потеснят, — в голосе очкарика прозвучало раздражение. — Это наша страна.

— Это политика, — равнодушно сказал седой. — Иначе — война. Сейчас ничего не скрыть, с этим общим интернетом со спутников, секретные операции у малолетних задротов как на ладони. А там, за порталом, изолированное место, где никто не наблюдает, не действуют законы и патентные права, поэтому спецслужбы на ушах стоят. В ближайшее поселение прибыла первая группа из АНБ, через три дня прилетают китайцы из Второго управления, а там и русские должны подтянуться. Заседание ООН состоится на следующей неделе, и этой территорией займётся Совет безопасности, но надежды на какой-то порядок всё равно нет, каждый будет тянуть одеяло на себя. Только по уже поданным заявкам, до конца года на ту сторону перейдут три тысячи человек, и наших там будет едва ли пятая часть. Хорошо хоть нам разрешили дать новой земле своё название. Тера Сегунда.

— Они долго над этим размышляли, — улыбнулся одними губами капитан, снова махнул рукой, в круг въехало ещё два погрузчика.

— Долго и дорого, — кивнул седой.

17 марта 318 года от Разделения, вторник.

Сидаже Алта, остров Парадизо, Сегунда.

Просторная столовая была уставлена дорогой мебелью, не какой-то там модной поделкой из биопластика, а настоящей, деревянной, из массива махагона. Белоснежная скатерть спускалась почти до пола из местного крапчатого мрамора.

Окна, несмотря на то, что уже почти наступила ночь, были плотно зашторены, помимо ткани, стекло дополнительно затемнялось специальной плёнкой, чтобы как можно меньше лучей солнца проникало внутрь. Естественное освещение заменял свет, льющийся с потолка, не очень яркий, он равномерно освещал комнату, практически не давая тени.

— Я не буду это есть! — мальчик лет шести-семи, худой до прозрачности, швырнул вилку на стол. Она ударилась о край фарфоровой тарелки и звякнула. — Porra! Сколько можно, Мири, я ненавижу свинину. И яйца. И овощи.

— Не капризничай, — высокая черноволосая девушка с тонкими чертами лица встала из-за стола, забрала почти полную тарелку, швырнула в проём утилизатора. — Смотри, какой тощий стал, северным ветром сдует. Где ты силы возьмёшь, великий мастер?

— Найду, — мальчик спрыгнул на пол, тяжёлый резной стул массивно скрипнул. — Ты мне не мать. А я уже взрослый, и сам решаю, что мне делать.

Девушка только головой покачала, грустно улыбнулась. Потрепала мальчишку по густым русым волосам.

— Иди-ка ты спать, velho. Вернётся отец, пусть сам тебя воспитывает.

Мальчик остановился на лестнице, перегнулся через перила, серьёзно, по-взрослому, посмотрел на девушку, его глаза, практически без белков, с чёрной радужкой, сливающейся со зрачком, блеснули в неярком свете.

— Ты прекрасно знаешь, что ему на меня наплевать. Прости, что нагрубил, Мириам, я люблю тебя. Пойду к себе, поиграю немного, и лягу спать.

— И я тебя люблю, малыш, — девушка заморгала, закусила верхнюю губу. — Не задерживайся надолго в этой своей игре, ладно?

От игры мальчика отвлек звук разбитой посуды внизу — дверь он не закрывал полностью, чтобы услышать, когда брат будет дома, и спрятаться куда-нибудь подальше, как обычно. Негромкие голоса он услышал, когда вышел в коридор. Прочная лестница пережила несколько поколений хозяев особняка, но даже не скрипнула, когда он поставил ногу на верхнюю ступеньку.

Через перила было видно, как какой-то человек в чёрном держит Мириам за руки, прижимая к себе, а второй что-то спрашивает. Что именно, мальчик не слышал, звук голоса доносился неразборчиво. Видимо, нежданного гостя ответы девушки не удовлетворили, он залепил ей пощёчину. Голова Мириам мотнулась в сторону, из уголка рта показалась кровь.

— Где он? — повысив голос, спросил второй. — Я тебе все кости переломаю, сучка.

И не замахиваясь, ударил девушку кулаком в живот.

— Держи крепче, — кинул он первому, девушка как раз согнулась, пытаясь выкашлять из отбитой диафрагмы воздух, и тому приходилось её удерживать почти на весу.

Второй удар локтем в лицо был, видимо, очень болезненным, потому что Мириам тихо завыла. Этот вой заставил мальчика сжаться, вцепившись в стойки перил, и зажмуриться. Дети верят, что если они что-то не видят, то этого не существует. В этот раз такой способ не прокатил, мальчик слышал, как сестру избивают, как ей задают вопросы, а она пытается ответить, но у неё это не получается, потому что из горла вырывается только хрип. Он открыл глаза — Мири уже лежала на полу, один из налётчиков поставил ей ногу на живот, а второй прижал подошвой колено, и сильно надавил.

— Твой папаша тебя не спасёт, лучше скажи, где он это прячет, и мы уйдём.

Мальчик внезапно поймал её взгляд.

В нём была боль. И беспокойство за него. Девушка просто утопала в боли, но все равно, беспокойства было гораздо больше.

Первый проследил за её взглядом, окликнул второго.

— Смотри, эй, оторвись на секунду. Там какой-то пацан сидит. Давай сюда этого мелкого говнюка, если его прижмём, она нам точно всё расскажет.

Второй снял ногу с колена девушки, и, осклабившись, двинулся в сторону лестницы, широко расставив руки. Словно невод. Желание убежать было вполне естественным, мальчик дёрнулся, второй тут же выхватил из кобуры пистолет, навёл на него.