Шрифт:
– Я думал, что приеду домой и спокойно отдохну, но теперь вижу, что здесь мне не рады!
– продолжал Антон хлестать меня жестокими, злыми словами.
– Я ухожу!
Я ошарашенно смотрела, как он выходит прочь из нашей квартиры, громко хлопая дверью. Уходит безо всяких объяснений! Уходит неизвестно куда, не обернувшись, словно я и вся наша совместная жизнь ничего для него не значили…
– Мам, а куда папа ушел?
Я даже не поняла, в какой момент рядом со мной оказался сын. Вздрогнула, когда его ладонь коснулась моего запястья.
– На работу… - пробормотала механически, не зная, что еще сказать.
– Но он же только что пришел… - непонимающе нахмурился Вадим.
Господи, и что еще он успел заметить или услышать?
– Он заходил только чтобы переодеться… У них там ЧП… он поехал обратно.
Я автоматически повторила за мужем его - я в этом уже почти не сомневалась - ложь. А что еще оставалось? Я и представить себе не могла, как объяснить ребенку все, что произошло. И как разгребать то, что последует дальше. Господи, да я вообще не понимала, как теперь жить!
К счастью, на кухне в этот момент появилась заспанная Аля, которая быстро сориентировалась в ситуации.
– Что за собрание и без меня?
– заметила она весело.
– А главное - ну какие разговоры на голодный желудок? Вадик, садись давай, завтракать будем. Вон мама сколько всего напекла!
Сын кинул на меня какой-то слишком взрослый, встревоженный взгляд, но все же сел за стол. Воспользовавшись тем, что Аля при нем, я сказала:
– Вы кушайте, а я пойду… переоденусь. Испачкалась тут, пока мешала тесто.
Конечно, это был весьма идиотский предлог, чтобы скрыться. Но другого у меня просто не нашлось. И сил на то, чтобы держать перед сыном лицо - тоже.
Телефон звякнул, возвещая о новом сообщении, и мой взгляд мгновенно метнулся от стены, в которую я тупо смотрела уже невесть сколько времени, к экрану. Слабая надежда, что написал муж, тут же растаяла, когда я увидела незнакомый номер.
Сердце сжалось от дурного предчувствия и все же я разблокировала экран и открыла мессенджер.
Сообщение было коротким:
«Я подумал, что тебе стоит на это взглянуть».
Мой взгляд упал на идущие следом фото. Много фото… на которых был мой муж и… красивая незнакомая женщина. А между ними - ребенок. Девочка… лет четырех или пяти.
Четырех или пяти…
Горло сдавило спазмом. Все было настолько очевидно, что стало ясно - надеяться больше не на что. Этому не было никаких разумных объяснений, не осталось никаких способов оправдать того, кому я так верила.
А потом я увидела то, что было позади них, на фоне. Белый песок, высокие пальмы и здания в восточном стиле. Скорее всего, фото были сделаны где-нибудь в Эмиратах.
Я всхлипнула, а затем истерически рассмеялась. Сколько лет я просила мужа свозить нас с сыном хоть куда-нибудь за границу! Но сначала не было денег, а потом - не оказалось времени. На нас с Вадимом. Для этой же, второй семьи, у моего мужа нашлось все!
От жалости к себе разрывало всю душу, все тело. Я крепко вцепилась в волосы, до боли, словно желала содрать с себя заживо скальп. Лишь бы не видеть всего этого… лишь бы ничего не чувствовать!
Как отворилась дверь - я даже не заметила. Лишь почувствовала, как меня обнимают чьи-то бережные, заботливые руки и… наконец зарыдала. Во весь голос, во всю силу легких, во всю кажущуюся невыносимой боль.
4
– Может быть, я в школу сегодня не пойду?
– осторожно спросил Вадим, и я наконец вырвала себя из состояния прострации.
Наверно, в этот момент походила на барона Мюнхгаузена, который вытаскивал себя из болота за волосы.
– Почему не пойдешь?
– спросила у сына, прислушиваясь к звукам, доносящимся с кухни.
Когда я прорыдалась в объятиях Али, мне показалось, что наступило облегчение. По крайней мере, тот ступор, который восприняла как состояние, в котором мне стало проще дышать, почудился мне спасительным.
– Тебе плохо. Вы с папой поругались, да?
– спросил Вадим, и я до боли прикусила нижнюю губу, чтобы только не сказать всего того, что сейчас жило внутри.
Во-первых, потому что погружать в это все сына было последним, что я стала бы делать. Во-вторых, я ведь пока не разобралась в случившемся.
Когда живешь с человеком более десятка лет, когда делишь с ним быт, проблемы, заботы - кажется, что он становится твоей частью. И сейчас, раздумывая об этом, я понимала - просто так верить на слово Лемешеву я не должна.