– Фу! Папа пьяный!

– Но папа все равно тебя любит, – жалобно проблеял отец.

– Не подходи ко мне сегодня! – ткнула в него пальчиком девочка и вернулась в гостиную.

Сделав Есикаве-сан жест «сам покормлю, сиди», похохатывая, потянул расстроенного отца за рукав. На кухне, усадив его за стол, выставил суши. Он уныло обмакнул сушинку в соевый соус, сунул в рот, прожевал.

– Бать, а Синохара-сан ничего тебе не рассказывал? – спросил я. Странно, я думал отец с порога начнет на меня орать. Может, дикий профит от проданных передач перевесил все остальное?

– Да, он говорил мне, что ты поругался с полицией, но он все уладил, поэтому я не придал значения. Хорошо, что ты напомнил.

Он откашлялся, сложил руки на груди, строго посмотрел на меня мутными глазами и выдал:

– Сын, это непростительно. Полицию нужно уважать! Без органов правопорядка общество погрязнет в анархии!

– Одзава-сама, простите, что влезаю, но Иоши-кун в этой ситуации – пострадавший. Ваш сын бы никогда не позволил себе нагрубить взрослому человеку, не будь у него весомой причины! – вступилась за меня Есикава-сан.

– На, почитай, – я взял с холодильника копию протокола, положил перед отцом. Тот поправил очки и залип в листочки.

– Сын, это… – удивленным тоном начал он.

– Да, ублюдочный смертник до сих пор на свободе. Как думаешь, может вместо копов нанять телохранителей из якудзы? – хохотнул я.

– Это не шутки! Я запрещаю тебе выходить из дома, кроме как в школу!

– Черта с два! – покачал я головой, – Я тебе что, пленник? Завтра я иду в кино с друзьями, и тебе придется привязать меня к кровати, чтобы остановить!

– Как ты разговариваешь с отцом! – рыкнул он. Достало, ей богу. Тупые взрослые.

– Фу! Папа пьяный! Не подходи ко мне сегодня! – пропищал я голосом Чико, и, не дожидаясь реакции, свалил из кухни в свою комнату. Ох уж эта стадия подросткового бунта.

Врубив на полную громкость AC/DC, поприседал и покачал пресс. После этого понял, что мне совершенно нечем заняться. Нацарапал домашку, и тут раздался стук в дверь. Выключив магнитофон, открыл и узрел грустную Есикаву-сан.

– Воспитывать будете? – спросил я.

– Немного, – слегка улыбнулась она.

– Ладно, заходите, – освободил я проход. Присев на мою неиспользуемую кровать, она начала немного воспитывать:

– Иоши-кун, твой отец искренне за тебя переживает.

– Знаю, – кивнул я.

– Ты не должен с ним так разговаривать.

– Ага.

– Тебе стоит перед ним извиниться.

– Не хочу, – покачал я головой и сел рядом с ней.

– Ты ведь понимаешь, что не прав? – мягко спросила она.

– Понимаю, – кивнул я, нагло растянулся на кровати и положил голову ей на колени. Закрыл глаза. Не так хорошо, как с Хэруки под дубом, но все равно приятно. Впрочем, сравнивать с Хэруки больше никого не буду. Она на недостижимом уровне.

– Что ты делаешь, Иоши-кун? – поерзала Есикава-сан.

– Несчастный ребенок грустит без матери и тянется к той, кто по долгу службы ее заменяет, – объяснил я, – Никаких домогательств, Есикава-сан.

Она вздохнула, и я ощутил ее руку на своей голове.

– Тяжело тебе, Иоши-кун.

– Многим гораздо тяжелее меня. На самом деле я счастлив. У меня есть хороший отец, милейшая сестренка, прикольные друзья и любимая девушка.

– Ты ведь про Аоки-сан? – сложила она два и два.

– Про кого же еще? Кроме того, – я открыл глаза, широко улыбнулся смотрящей мне в лицо Есикаве-сан, – Мне кажется, я уже привык к тому, что вокруг меня происходит всякое. Делай, что должно и будь, что будет!

Я поднялся с ее колен и пошел вниз. На кухне отца не было. Не было его и в гостиной.

– А где папа? – спросил я у играющей с котиком сестренки.

– На улице! – не отрываясь от столь важного занятия ответила она.

Открыв дверь, узрел спину сидящего на крылечке отца и учуял запах табака.

– Бать, ты куришь? – спросил я, садясь рядом.

– Редко, но сейчас захотелось, – затянулся он, глядя на припаркованную у дороги машину копов. Один из них стоял, привалившись к автомобилю и демонстративно смотрел на дорогу. Какая похвальная имитация служебного рвения.

– Дай мне тоже чтоли.