Отец рефлекторно потянул пачку из нагрудного кармана рубахи, но одумался и строго посмотрел на меня. Я хохотнул.

– Шучу!

Вздохнув, натянул на лицо серьезность, посмотрел бате в глаза и сказал:

– Прости, пап. Был неправ. Не стоило мне срываться.

– Думаешь, все так просто? – хмуро спросил он, не спеша прощать трудного подростка.

– Не думаю, – покачал я головой, – Но попытаться стоило. Пойду я.

Встав с крылечка, оставил батю одного. В коридоре заметил Есикаву-сан с ее сумкой.

– Покидаете нас? – улыбнулся я ей.

– Только до понедельника, – улыбнулась она в ответ.

– Хорошего вам воскресенья! – от души пожелал я хорошей женщине.

– Спасибо! – кивнула она, повернув голову в сторону гостиной сказала:

– Чико-тян, мне пора! Увидимся в понедельник!

– До свидания, Есикава-сан! – ограничилась девочка криком, не став выходить.

Открыл перед няней дверь, отец оглянулся, увидел ее, поблагодарил за заботу о его детях, извинился, что пришлось нагрузить ее лишней работой. Она заверила, что все в порядке, и пошла вдоль дороги. Живет недалеко? Посталкерить может? Да не, не буду. По крайней мере, не сегодня. Отец остался на крыльце, я закрыл дверь. По пути в гостиную мучился угрызениями совести. У мужика триумф – сын с зачатками гения (послезнанием) добавил в семейный бюджет чудовищные деньги, накативший на радостях батя летел домой как на крыльях, надеясь провести вечер с любимыми детьми, а что получил? Отповедь от Чико (это ладно, это терпимо), мусорской протокол и откровенное хамство от сына (а вот это уже реально плохо). Попытался утешить себя тем, что не будь меня – Иоши уже гнил бы в могиле, что очевидно гораздо хуже. Помогло слабо. А не использовать ли мне лоли-козырь?

– Чико, братик опять накосячил, поэтому папе сейчас очень грустно. Я знаю, что ты ненавидишь пьяных, но папа – не дядя Канеки. Он хороший и очень любит нас. Он у нас один, и мы должны заботиться о нем, беречь и поддерживать, – усевшись на диван рядом с держащей на коленях котика Чико.

– Почему ты не займешься этим сам? – оторвавшись от показываемых по телевизору мультиков, спросила сестренка.

– Потому что я – не ты, – развел я руками. Чико на несколько секунд задумалась, потом прониклась мощью аргумента.

– Поняла! Тогда я займусь папой, а ты – Сакамото-саном! – она пересадила животинку на мои колени и покинула гостиную.

Я щелкнул пультом, нашел новости. Показали репортаж из зоопарка – там родился львенок. Милаха. Дальше на экране появилась гигантская усадьба в японском стиле. Похожа на дом Кеиджи, но больше раза в полтора. Перед воротами выстроились рядами несколько десятков одетых в костюмы людей с каменными лицами. Первый ряд был уже других – всего пятеро солидных мужиков в возрасте, среди которых я разглядел отца Кеиджи. Ясно, триумф клана Синода. На переднем плане стоял высокий, лысый мужчина в дорогом костюме, глаза которого от возраста выглядели так, словно его покусали пчелы – отекшие веки оставляли только узкую щелочку. В прошлой жизни видел похожего персонажа в трилогии Такеши Китано «Беспредел». Рядом с ним находился крайне недовольный телекоп с какой-то нарядной бумагой в застекленной рамке.

– От лица полиции Уцуномии я благодарю уважаемый клан Синода за помощь в задержании опасной сумасшедшей.

Это Сэкера-то «опасная сумасшедшая»? Очень надеюсь, что это был кто-то другой. Блин, японцы реально боятся психов, если за поимку шестнадцатилетней девушки с нервным срывом полиция Уцуномии расщедрилась на награду ненавидимому ими клану якудзы.

Телекоп с поклоном двумя руками протянул награду главе клана (а кем еще может быть этот лысый дед? Интересно, как его зовут? Спрошу завтра у Кеиджи, если не забуду). Тот с поклоном ее принял, и, глядя прямо в камеру честными-пречестными глазами (это я придумал, глаз из щелочек почти не было видно), толкнул небольшую речугу о том, что якудза всегда с готовностью придет на помощь как простым жителям города, так и самой полиции. Под конец, глумливо улыбнувшись в тридцать два зуба, он едко «поддел» телекопа, пообещав приложить все усилия для поимки беглого смертника. Ведь на работе, в отличии от полиции, они не спят (походу, у якудзы в полиции есть стукачи. А как иначе? ОПГ есть ОПГ, со всеми причитающимися). На телекопа было жалко смотреть. У него даже глаз задёргался. Поделом. Распустил сотрудников, мать его.

Хохотнув, я выключил телевизор и с Сакамото-саном на руках прошел на кухню. Доставив котика к мисочке, насыпал корма. Тот довольно заурчал. Сам же достал из холодильника суши – осталось еще довольно много. Главный минус суши – они очень быстро перевариваются. Как только я накапал в пиалу соевого соуса, раздался звук открываемой двери и голоса.

– Братик глупый, но ты должен его простить, хорошо? Мы ведь одна семья, и должны заботиться друг о друге! – воспитывала отца Чико.

Я умилился.

– Он вовсе не глупый, но иногда ведет себя очень скверно, – ответил ей грустный голос отца.

– Идеальных людей не существует! – выдала Чико поразительное для своего возраста наблюдение, и за руку ввела отца на кухню. Я помахал им рукой. Отец немного покраснел. Видимо, считал, что я в своей комнате.

– Миритесь! – строго приказала Чико. Я встал, подошел к отцу, протянул ему руку для рукопожатия. Он вздохнул, пожал плечами и крепко пожал ее. Чико положила свои ручки сверху.

– Семья! – многозначительно сказала она.

– Да, Чико. Семья! – с улыбкой согласился я.

– Семья! – наконец-то улыбнулся и отец.

Лоли-козырь ничем не перебить!

– А теперь давайте все вместо покушаем! – предложила девочка. Само собой, мы согласились. Во время ужина Чико хвасталась, что вчера Есикава-сан снова водила ее в скверик поиграть с Такаокой-тян. Мы с отцом умилялись.

Зазвенел телефон. Отец – ему было ближе – поднял трубку, представился, послушал.

– Это тебя, – сказал он мне.

Я встал, подошел к трубке.