— Ладно, видимо, сегодня ты не очень хочешь говорить. Сеанс окончен. Уведите ее.

И все пошло по накатанной. Меня уводят в палату, где ножиданно пахнет не моющими средствами, а карамельными пончиками. Раньше я обожала их.

— Вот, приходила твоя родственница. Назвалась Меган. Пускать ее сюда не положено, но посылку передать не составило труда, — тараторит санитар, вручая мне распечатанную коробку с пончиками, и торопливо уходит.

Видимо, ему неприятно иметь дело с такой, как я. Возможно, его страшит то, что мой организм обходится без сна уже третий день.

Постойте-ка! Родственница. Меган. Пончики. Тетя Мегс!

Воспоминания яркой картинкой полыхнули в голове и тут же угасли. Я помню, как она приходила к нам на праздники, неизменно принося с собой эти самые пончики. Помню, как она любила тискать Лео, который в ответ ей корчил гримассы недовольства. Помню, как она осторожно пыталась наладить со мной контакт, несмотря на то, что смотрела на нее исподлобья. Мне было страшно. Тетя Меган казалась мне слишком живой. Почти такой же, как и все в моих снах…

Яркой, красочной, слишком непохожей и неподходящей этому миру. А теперь она здесь, принесла мне пончики. И словно все как раньше, как будто никакой аварии и не было, а я не ослеп… Но нет, это лишь иллюзия. Мамина младшая сестра пришла сюда как раз-таки из-за того, что все это произошло. Это не очередной кошмар из детства, Ноа. Ты уже давно не спишь…

Кажется, была ночь, когда я услышала странные звуки со стороны коридора. Кто-то крался. Именно, что крался, потому как шаги каждого санитара я успела запомнить наслух почти в первую ночь здесь своего пребывания. А на память никогда жаловаться не приходилось.

Крадущийся остановился ровно у моей двери или около того. Заскрежетала электронная пластинка-ключ, с помощью которого открывалась каждая дверь того места, где меня держали, и некто вошел в мою палату.

— Ноа. Просыпайся скорее, — неожиданный голос тети Мегс удивил меня настолько, что я даже перестала притворяться спящей и повернулась на звук ее голоса. — Боже, девочка, что они с тобой сделали?

А что такого? Помимо того, что я лежала под постоянным контролем электронных приборов, сегодня меня еще и пристегнули к кровати ремнями.

"Так, на всякий случай, чтобы во сне не ходила", — мне сказали.

Но было сразу ясно, что меня поместили не совсем в обычную больницу. По приглушенным крикам из соседних палат, шаркающим шагам других пациентов. Они всегда молчали, никто никогда не пытался заговорить друг с другом. А мне, собственно, было как-то плевать, где я, и что со мной хотят сделать. Главное, чтобы это вело к моей неминуемой смерти. Ведь те бессмысленные разговоры же к чему-то велись.

— Я вытащу тебя отсюда, вот увидишь! — кажется, тетя Мегс на грани истерики, иначе с чего бы ей так шутить надо мной. Она торопливо осовобождает меня, чуть ли не сдирая все сдерживающее меня и, приподняв, обнимает.

"Вот увидишь", — ну, не насмешка ли судьбы?

— Зачем? — интересуюсь я, впервые со дня аварии чувствуя тепло другого живого человка. Настоящее тепло.

К слову, в палате было достаточно прохладно, а меня даже не удосужились накрыть одеялом.

— Что? — не понимает Меган.

— Какая разница, где умирать?

— Ты не умрешь, малышка. Более того, ты будешь жить по-настоящему. Я покажу.

— Но я не увижу. Я слепа.

— Для того. чтобы видеть, не обязательно нужны глаза, Ноа. Ты же пойдешь со мной?

Я не поверила ни единому ее слову, но пошла. Мне было плевать, где встречать собственный конец.

Думаю, с этого и начался отсчет моей новой и совершенно иной жизни.

Спустя 3 года.

Красный цвет светофора — люди столпились небольшими кучками у пешеходного перехода, загораживая собой несущиеся на всех парах автомобили. Каждый хочет куда-то успеть, все стремятся прийти к финишу как можно быстрее, первыми…

Желтый цвет — напряжение повисло в воздухе. Толпа людей стала похожа на кошку перед прыжком, а автомобили — на хаотично бегающую мышь, которая вроде и боится, но бежит быстрее к цели. Там же сыр.

И тут… Зеленый! Несколько десятков человеческих тел срывается с места, узрев оттенок зеленой травы в небольшом кружочке, висящем на перекрестке дорог.

Я смотрю на удаляющиеся спины пешеходов, не двигаясь с места. Словно я тот самый светофор, свысока глядящий на все это безобразие. Навстречу идет такая же обезумевшая толпа, даже не замечая моего ступора. А может и замечая, кто их разберет. Сейчас не то время, когда люди станут интересоваться бедой какого-то незнакомого им человека. Да, впрочем, и знакомые их вряд ли заинтересуют. Эгоизм? Нет, всего лишь осторожность.