— Наконец-то мы встретились! — Глаза Кейна налились кровью.

В этот момент теплый и запыхавшийся бок Жанны врезался в короля.

Дела у девушки шли лучше: она смело отразила атаку мечников, но отступила перед второй волной. При этом полукровка умудрилась остаться цела и невредима.

Кейн почему-то снова вспомнил то прикосновение на стене Маледиктуса. Мысль еще не сформировалась, но холодная рука схватила тонкую ладонь, принуждая взяться за эфес Несущего Смерть! Жанна удивленно вскинула глаза.

Чужая сущность врезалась в мысли, опутала щупальцами и попыталась задушить волю, но девушка яростно дала отпор, потянулась к живым, вытягивая жизни, отдавая черной пустоте, чтобы защитить себя!

Джаред разъяренно вскрикнул, отстраняясь от ослепительной вспышки! Его соратники, все как один, падали замертво, щупальца потянулись к богу…

Тело рухнуло к ногам Кейна.

— Пустышка. — Король пнул бездыханное тело.

Сантер редко являлся сам. Как правило, бог использовал чужую оболочку, за что собратья назвали его кукловодом.

Жанна также рухнула рядом с мертвецом. Ее кожа стала серой, глаза запали, а ладонь все еще сжимала Несущий смерть.

Кейн расцепил сжавшие эфес ледяные пальцы, склонился над девушкой, провел лезвием фламберга по своему запястью и прислонил рану к бесцветным губам Жанны.

— Живи. — Приказал он.

Тонкая голубая Нить судьбы потянулась к душе Кейна, переплетаясь, становясьм крепче, заплетаясь в узор с его собственной Нитью.

В замке с прибытием Кейна начался переполох. Слуги засуетились, увидев измятую броню и рваную одежду короля. На руках Кейн нес Жанну. Ее тело болталось безвольно. Вид у девушки тоже был не из лучших: черные от копоти лицо и руки, лохмотья вместо одежды, босые ноги, опаленные волосы.

Навстречу вышла Лилит.

— Я пришел вовремя. — Бросил Кейн на немой вопрос волшебницы.

Проклятье. Вездесущая Лилит. Зачем она вернулась в Маледиктус? Разве не должна она сейчас быть рядом с Мариусом, Лино и Фаустом? Разве не должна обеспечивать Дисмаса Кина, этого бесстрашного и ловкого полководца, магической поддержкой и советами? Ах, да! Он же сам отдал ей приказ.

— Ну что вы застыли? — Зло крикнула Лилит, отворачиваясь к столпившейся челяди.

Интуиция подсказывала Лилит: чужестранка опасна! Из праздного любопытства Советника выросла огромная проблема! Волшебница гордо вскинула побелевшее от злости лицо, сама принялась отдавать распоряжения. Стоило кому-то сделать что-то недостаточно быстро, — Лилит в мгновение ока скручивала несчастного в тугой узел своих чар. Маленькие кулачки сжимались, жертва вопила от боли, успокаивая разбушевавшуюся волшебницу.

«Нужно вызвать Фауста» — Лилит яростно подгоняла слуг, ей хотелось остаться одной. — «Что происходит, во имя Ночи?»

Глупый Фауст решил действовать самостоятельно. Если бы он посоветовался с Лилит! И этот увалень, Амос Дитрих! Почему он не донес ей сразу о том, что девчонка попала под внимание короля?

Против самой лоринки Лилит не имела абсолютно ничего: в конце концов, ей и дела не было до личной жизни князя Гевальт. Но когда Кейн обратил свой взор на чужестранку, волшебница по-другому взглянула на ситуацию.

Что знала она о Лорин? На что способна богиня, чью дружбу отверг сын Вереса? Чьи чары всегда заставляли прежнего бога подчиняться и слепо выполнять приказы?

Маледиктус пришел в движение. Новость облетела замок моментально. Снова послышался шелест голосов, разгневанно засветились глаза аристократов: неслыханно. Король нарушил вековые традиции. Ладно бы граф или маркиз — такое уже случалось. Но королю подобает строго соблюдать протокол.

Жанна переживала случившееся глубоко. Снова вставали перед ней фанатичные взгляды дозорных и языки огня. Она была так близка к своей цели, что забыла, кем стала для лоринцев. Чудовищем. Чужая в своем собственном мире.

Ее не поняли и не хотели понимать. Нравы в Лорин были строже чем в Вересе, она и забыла, как следует вести себя в обществе, что у женщины нет права высказывать то, что она думает. Лоринцы ударились в религию с отчаяньем умирающего, а ее изменившаяся внешность стала последней каплей.

Девушка долго не могла заснуть, вспоминая снова и снова Гарета, огонь под ногами, вспышку магии и ярости, что ослепили ее. Жанна не заметила, как отяжелевшие веки сомкнулись, приглашая милосердный сон залечить раны душевные.