– Посмотри, – простёр руки Вилдас, указывая посох. – Жемчужина Солнечного берега, его украшение.

– Пойдём, – Джаэль мрачно посмотрел на город, чувствуя холод, сжимающий когтями страха его сердце; предчувствие чего-то дурного овладело душой. – Посмотрим, что что нам готова предложить столица Королевства.

Напарники пошли вперёд, навстречу громадному холму, в объятия радушного града столичного. Справа и слева устроены фермы. Чреда домиков, утопающих в драгоценном злате пшена и лес амбаров, в которых всё ломится от мешков с мукой. И всё же, это ещё мелочь, ибо по рассказам странников с севера, ничто не сравнится с морем колосьев Фермерского берега, в котором можно потеряется.

– Пока они жируют хлебами, деревни на севере гибнут от голода, – возгневился Джаэль, ударив пряжку.

– Ты сам понимаешь, что они шлют и шлют запасы муки, сын мой, – тихо заговорил жрец. – Но арпы продолжают набеги. А добрая часть королевской армии держит позиции у Дозора трёх рек.

– Это то да, но…, – возжелал Джаэль обвинить новый порядок в беспечности, только вот не нашёл вины, ибо война с полчищами арпами, разгоревшаяся по всему Сердцеземью, северу Солнечного берега и Фермерскому берегу, забирает слишком много ресурсов.

Чем ближе они подбирались к Златоброду, тем величественнее и могущественнее он представлялся. Деревянные стены выросли в бастионы в пять метров высотой, с мощными башнями и зоркими воинами. То и дело можно разглядеть подложе для баллист или скорпионов; кое где свисают стяги глубокой синевы, располосованные чёрными широкими крестами. Возле чёрных врат, стеснённых двумя самыми настоящими донжонами бдят за порядком воины короля. Несущие кольчуги, укреплённые кожаными нагрудниками, с цветасто-синими табардами, привратники опираются на длинные копья в два человеческих роста. Они при виде путников встали полукругом у воротин, в десяток воинов готовясь встретить незнакомцев.

Джаэль чуть прираскрыл рот при виде обители короля, но тут же собрался и пошёл вперёд. Осторожно ступая на брусчатку, он подошёл к солдатам, на поясе каждого из которых также висит и по короткому мечу-саксу.

– Стойте! – приказывает привратник, но длинного копья не опускает, его бородатое лицо грозно и голос требователен. – Именем короля Конана, представьтесь.

– Джаэль Саргомир, и Вилдас Акксилег. Мы путешествуем из Речного, как наёмники, берёмся за любую работу. Здесь мы ищем денег и признания, – ответил Вилдас, зная, что рассказ о потерянной девочке вызовет слишком много подозрений и дополнительных расспросов.

– Добро пожаловать в Златоброд, – столь же грозно молвит солдат. – Только осторожнее с наймодателями. Ныне в Златоброде повисло напряжение из-за последних событий. Проходите.

Джаэль двинулся вперёд, а за ним и проповедник, в объятия большого города. Стольный град лёг на холм, облепив его подобно ракушкам днище корабля, примяв его, срубая деревья и раздробив камни, создав развитую сеть улиц, выставив чуть приземлённые дома, с интересной архитектурой. Образ небольшой мощёной площади за вратами сменяется грядой домиков, которые интересны и отличны от того, что видел Джаэль ранее.

– Дома бедняков, – обозначил их Вилдас.

Без видимым стен, с крышами, прилегающими к земле и уходящими в неё, больше походящими на землянки. Они могут обрадовать только руническим орнаментом на перекрытиях и балках, от которых постелена соломенная крыша. Среди них рубленные колодца и отхожие ямы, в которые швыряют траву, чтобы никто не задохнулся. Где-то, из среды маленьких узких улочек, доносятся ругани, крики и перезвон кузнечных молотов. Всюду ходят крепкие люди, носящие не самые дорогие одежды – простецкие рубахи, проштопанные и заплатанные во многих местах, чёрные штаны под короткие сапоги. Но поясах ничего лишнего – кошель да может нож. Женщины облачены в матовые или даже серые платья, без всяких излишеств, распустив волосы.

Джаэль с Вилдасом пошли в улочки, тут же попав в лабиринт и перемежение между домами. Простой люд занят своими делами, отвлекаясь от которых лишь чтобы кинуть мимолётный взгляд на них. Стук молотков, скрипы досок, звенящий звон пилы и пересуды слились в один звук. В сырой тени домов достаточно прохладно, несмотря на солнечный день и напарники чувствуют себя тут спокойнее. Углубляясь внутрь града, на этом ярусе Вилдас нашёл всего пару торговых лавок, и причём настолько скудных, что не подумал, будто бы это они, если бы не хаотично разбросанный товар из безделушек и торговый процесс.

– А ты слышала, что Конан одержал победу в большой битве у Трёх рек и возвращается сюда, – из закутков города уши Джаэля уловили слухи и сплетни. – Скоро наш король снова вернётся и прогонит этого наместника!

– Хорошо было бы. Говорят, что Валиистер и Маллахнагр испортили всех придворных девок, и грабит казну.

– Их нужно повесить за причинное место!

– Тише, Виола, не то его шпионы услышат.

«Что-то в городе не так», – подумал Джаэль, пробираясь через сеть витиеватых улиц. После парень повернул голову влево и дрогнул от игры маленькой девочки. Золотистыми локонами и милым лицом она тронула его сердце, зацепив воспоминания о дочери. Перед глазами невольно вспыхнули картины прошлого, веющими теплом о прошлом. Ему привиделось, как он разгуливал по улицам Речного, как Оливия радостно шла рядом с отцом, доставая его вопросами. Её интересовало всё – почему солнце светит, почему бабочки летают, почему есть холод и тепло, да и многие другие. Вопросы ребёнка, столь простые и, казалось бы, утомляющие, для Джаэля не были в бремя; он радовался, что его дитя проявляет интерес к миру, что так живо за ним наблюдает. Дальше, миновав мощёную дорогу второго яруса Речного, он и дочь вышли на природу, и девочка побежала в поле, где только зазеленела трава, смеялась и играла. Смотря на дитя Золотого берега и как, она взяла руку матери, парень с болью в сердце и комом у сердца вспомнил, как Оливия радовалась каждому его приходу со службы, кидаясь на шею со словами – «Папа вернулся! Я люблю тебя». Они встречали его – дочь радостными или Эсса, спокойно и улыбаясь. Натужно ухмыльнувшись, он пришёл в реальность, где нет жены, нет дочери, у него ничего не осталось, кроме цели, кроме Оливии, о которой он практически ничего не знает.