— Простите. Я поступила необдуманно и импульсивно. Просто… просто мне очень хотелось пирожного из этого кафе, поэтому…

— Пускай с этим разбирается твой отец, — чеканя каждое слово, ответил мужчина, отвернувшись к окну.

Кулаки сжали полы юбки, а костяшки пальцев побелели. Коленки дрожат. Голова опущена. Со стороны выглядело, слово юная госпожа злится, но это не так. Её трясло от страха перед отцом. Пускай Альберт сам изобьет её, снова сломает палец, оставит огромный синяк на плече или ноге, но не ведет её к отцу! Только вчера Женни зарекомендовала себя перед отцом, как хорошую наследницу, а сегодня уже ждёт выговора. А он будет, это точно. Будущей жене мэра нужно вести себя подобающе, чтобы в городе видели, что их пара — идеальная партия. Если же сам мэр или его семья кому-то не понравится, люди потребуют новых выборов. Семья Джейн'ри может потерять своё место.

В кабинете отца было как всегда слишком душно, отчего дышать было просто невозможно. Также маслом в огонь служил корсет, что стягивал талию Женевьевы. Хотя, удушье — лучшая смерть из всех возможных, которые может придумать Райан. Его лицо становилось всё грознее и грознее, пока Альберт разъяснял произошедшую сегодня ситуацию. Женни не осмелилась поднимать лицо, испепеляя взглядом носки туфель.

— Это правда? — выслушав историю дворецкого, спросил у дочери мэр, поднявшись со своего места.

— Да, отец, — тихо ответила девушка отстраненным голосом.

— Даже не попытаешься оправдать своё поведение?

А какой в этом смысл? Ты всё равно не поверишь мне и накажешь, — подумала Женни, посмотрев в глаза отцу. Он стоял в шаге от неё. Казалось, его аура сейчас уничтожит крошечную Женевьеву, выест душу или сломает шею.

— Нет, отец. Я приму с достоинством любое наказание.

— Подвал. До вечера. Альберт, отведи её.

Девушка вздрогнула, закусив нижнюю губу. Она давно не была там. Всегда обходила это место за несколько метров. Однажды в её мысли закралась такая идея: может, уничтожить подвал, когда муж займет место мэра? Но это были слишком инфантильные мысли подростка, ведь Женевьева уже тогда понимала, что распоряжаться домом ей не дадут.

И всё же они тут. Возле железной двери, что вела в небольшую, тёмную комнатку. Там было минимум предметов: матрас, старый унитаз и стол, за которым раньше работала девушка, пока её не переселили в нормальную комнату. Спала она, конечно же, на этой чёртовой подстилке, из-за чего вечно мёрзла. Зимой приносили одеяла, но вот летом приходилось кутаться в собственной одежде. Или же согреваться в ванной, в которую Женевьеву водили раз в неделю.

— Я чувствую дежавю, — протянул дворецкий, злорадно смотря на госпожу. — Уверен, вы чувствуете его куда больше, чем я.

— Ошибаешься. Я ничего не чувствую, — безразлично ответила Женни.

Тут на весь подвал раздался шлепок и тихий стон. От пощечины Альберта девушка упала набок, придерживая тело на локтях. Её щека мучительно горела огнём, а из глаз брызнули слёзы. Но сказать что-либо она не осмелилась, ибо только разозлит дворецкого. Лучше вытерпит эти побои и спокойно посидит тут пару часиков.

Женевьева лежала на этом сыром, холодном матрасе уже несколько часов. Она не знала точно, сколько прошло времени, потому что очнулась лишь два часа назад. Всё тело ломило, что раздражало, так как девушка даже уснуть не могла. Шевелиться и подавно было больно. Ощупывая пальцами лицо, она скривилась от резкой боли, когда надавила на скулу. Видимо, там появился синяк. Плохо. Придется замазывать. Также синяки, безусловно, появились на ногах, бёдрах, спине и животе, так как эти точки болели больше всего. Ну, ничего. Побои можно скрыть закрытыми платьями.

— Мануэль… почему ты оставил меня? — тихо выдохнула девушка, шмыгнув носом. По её щекам побежали слёзы.

Раньше брат каждый день навещал её, приходя либо в комнату, либо в подвал. С ним все боли мигом проходили, а одиночество в одну секунду улетучивалось. Но сейчас… всё переменилось.

Дверь отворилась, впустив внутрь немного света, что источала лампа, находящаяся в руке служанки. Женевьева приоткрыла глаз, неуклюже поднявшись на ноги. Её голова кружилась, а тело продолжало гореть огнем, из-за чего было обсыпано проклятьями. Сколько бы Женни не тренировалась, она оставалась слабой. Это раздражало.

— Ох, госпожа! Вам помочь?

— Нет.

— Кхм… мне принести вам в комнату еды?

— Нет.

Гэби продолжала осыпать Джейн'ри вопросами, но та игнорировала их, еле-еле ковыляя до своей комнаты. Видимо, у неё вывих голеностопного сустава. Учитель рассказывал, что такое бывает, если упадешь или ступишь не очень удачно. Залечить не так уж и трудно — лишь нужно перевязать ногу. И всё же болит так, словно сломано.

Зайдя в свою комнату, Женевьева тут же упала на кровать, даже не переодевшись. Если Гэби увидит, то снова будет ворчать, что придется гладить платье. Но у девушки нет сил на то, чтобы раздеться. Спать на матрасе было очень неудобно, из-за чего Женни сильно клонило в сон. Уже через пару минут она провалилась в кошмар.

Тёмные образы спутались. Осуждающие возгласы, что звучали в голове, отошли на второй план. Женевьева видела какой-то силуэт, не понимая, во сне это или наяву. Веко девушки вздрогнуло, она поняла, что уже не спит, но силуэт так и не пропал. Резко подскочила, широко распахнув глаза. Рядом с ней стояла высокая, непонятная тень, которая, заметив шевеление Джейн'ри, юркнула за дверь.

Обычно Женни было запрещено выходить ночью из комнаты, но это ведь экстренный случай, верно? Какой-то незнакомец пробрался в её комнату и, как пить дать, что-то своровал! Девушка не может оставить это без внимания, всё равно итог будет один и тот же. Вышла за дверь — наказание. Не поведала о преступнике раньше времени — наказание. Лучше уж Женевьева усмирит своё любопытство, чем будет сидеть и гадать в подвале, что нужно было вору от неё. Может, он и не вор вовсе?