Ревье, потоптавшись возле двери в каюту Кайли и не услышав оттуда ни звука, решил, что беглянка на самом деле заснула. Он отправился на камбуз, откуда доносились голоса команды.

— О, кэп! Спит?

— Видимо, я не стал беспокоить.

— Правильно. Утром сама выйдет, — согласился Торвис. — Почему Дея?

— Первое имя, которое на ум пришло, — пожал плечами Ревье. — Не могу объяснить, почему мне не захотелось называть ее настоящим. Возможно, подсказала интуиция — не нужно, чтобы они обратили внимание, что имя поммеха и вдовы предыдущего правителя странным образом совпадают. Уж больно дотошно рей о той выспрашивал.

— Да, я тоже заметил, что у него повышенный интерес к правящим Домам Сонора и Даластеи, — согласился Гест. — Так что на самом деле случилось с нашей девочкой?

— Сложно сказать, но точно не отравление кислородом, — Ревье потер подбородок. — Мне она сказала, что так подействовал на нее ребенок Сагара и Мицури. Мол, он почти такого же возраста, каким был бы сейчас ее погибший мальчик.

— О…

— Мать можно понять…

Мужчины помолчали некоторое время, потом капитан рывком встал и скомандовал:

— Все по койкам, подъем с рассветом! Надо убираться из этого рая, уж слишком много тут соблазнов и загадок!

Кайли дождалась, когда за арсианином захлопнется люк, на ватных ногах перешла в свою каюту, заперла для верности и дверь, и только тогда отпустила себя.

Долго сдерживаемая боль грозила выплеснуться, по пути разворотив организм.

Женщина упала на пол, согнулась, будто получила жестокий удар в живот, обхватила себя руками за плечи и закричала.

Горько, безнадежно, надрывно.

Как кричит мать, на чьих глазах погиб детеныш…

Полный боли и отчаянья вопль пронесся по всем ярусам, многократным эхом отражаясь от переборок.

Кайли судорожно вдохнула и снова закричала, раздирая ногтями плечи — этого не может быть!

Невозможно!

Немыслимо!

Неправильно!

За что?!

Если бы Ревье увидел ее сейчас, он решил бы, что она сошла с ума, но Кайли давно так ясно не соображала. Она полностью отдавала себе отчет в своих действиях.

Боль раздирала, сжигала ее изнутри, выворачивала душу и рвала сердце в клочья. Надо выпустить ее наружу, выкричать, вытолкнуть, выплеснуть всю горечь, стужу и огненный лед, кромсающие ее изнутри. Промолчать сейчас — значит сгореть заживо. Истлеть в огне ненависти и ярости.

Потому что она не ослепла, не ошиблась и не придумала — там, в гостевой дома рея Сагара и его жены, она увидела подросшего Ирната. Сначала сердце подсказало, отреагировав на его голос, а потом и глаза подтвердили — ее мальчик, ее сынок!

Живой!

Она выдержала бы, смогла бы унять эмоции, лишь бы не напугать сына, сдержалась бы, справилась. Но тут мужчина, что держал его на руках, повернулся, и ее разум не вынес нового потрясения, отправив женщину в спасительное беспамятство. Как компьютер, который уходит на перезагрузку, не справившись с непосильной задачей…

Потому что Сагар дес Терра оказался ее погибшим Байратом.

У рея другая прическа — Байрат не отпускал волосы длиннее стандартного сантиметра, а у Сагара они спускались до плеч, собранные в низкий хвост. Вся фигура рея суше, жилистее, голос изменился, стал ниже и обрел хрипотцу.

Но это несомненно был ее Байрат.

Чудо, что он не успел ее рассмотреть, иначе, кто знает, была бы она сейчас жива? Ведь для чего-то он убедил всех в своей гибели? И вряд ли обрадовался бы, раскрой она его инкогнито… Свидетелей обычно убирают!

Она так его любила и так хорошо знала каждую черточку, что даже тени сомнения не возникло — мгновенное узнавание и сразу же темнота, избавившая ее от прилюдного признания.

И прилюдного же унижения.

Экипаж «Млечного» знает о ее потерях, и каково им будет понять, что ее просто бросили?

А ей каково — оплакивать мужа и сына, не жить, а существовать, поначалу всерьез задумываясь — а нужна ли ей жизнь без них? И спустя полтора года обнаружить их на другой планете? Целых и невредимых.

Это не поддается осмыслению и объяснению.

Нет, она бесконечно счастлива, что Ирнат не погиб, но кому нужно, чтобы она полтора года считала, что должна была удержать мужа от поездки или лететь с ними, чтобы вместе погибнуть? Во имя Свободного Космоса — за что он так с ней обошелся? Почему не сообщил, не нашел, не забрал? Бросил ее на милость своей семьи, позволил медленно умирать, терзаясь, — отчего она не села в тот рестов флаер вместе с ними?

Сейчас он с другой…

Мозг отказывался понимать.