– Да. Нашего гостя еще нет, но, думаю, Руслану твои улитки тоже придутся по душе.

Свежий бисквит буквально таял во рту. Черт подери! Как бы там ни было, а девочек в пансионате Акулевского готовили на славу. Вспомнилось пожаренное Евой на крохотной плите в автодоме мясо, ее гренки… Простые, сладкие, пропитанные молоком и запахом ванили, они были, наверное, самым лучшим из того, что я пробовал за всю свою жизнь. Только дело тут не в мастерстве. Нет. Дело совсем в другом.

Несколько недель назад, когда Борис, без приглашения заявившись ко мне в особняк, выложил факты о происходящем в порту, я уже и сам стал понимать, что в Грате появились люди, решившие наладить свое дело. Прибыльное и откровенно нелегальное. Акулевский только подтвердил это. Было известно мне уже и то, что именно ему принадлежал пансионат, откуда сбежала Ева.

– Убирайся к черту, Акулевский, – выйдя тогда к нему, процедил я. Его сопровождали четверо сотрудников службы безопасности, но на моей территории он был только гостем, причем незваным.

– Вначале послушай, что я тебе скажу. – Он остался стоять на месте.

Слушать его не было ни малейшего желания. В то время желаний у меня вообще было немного. Глядя на него, я чувствовал темную ярость. Какого дьявола Акулевский тут забыл?! Тем более после того, как он решил, что может безнаказанно забирать у меня то, что ему не принадлежит. Это самое «принадлежит» подливало масла в огонь, потому как мысли, что он дотрагивался до Евы, затмевали собой все разумное.

– Мне нужна твоя помощь, – выговорил он, когда я снова приказал ему убраться из своего дома.

Некоторое время я колебался между тем, чтобы отдать приказ охране выставить его за ворота, и чем-то похожим на интерес. Разум подсказывал, что спешить не стоит.

– Хорошо. – Я пригласил его следовать за собой в дом. Охрана направилась было за ним, но я взглядом дал понять, что говорить мы будем наедине.

Ходить вокруг да около он не стал – сразу выложил все, что у него было. И тогда, как и сегодня, ни слова не сказал о Еве. Только дело. За последующие месяцы виделись мы всего несколько раз, но все же я узнал Акулевского немного лучше. Рассказы Евы про пансионат оказались правдой, но… Правдой, обнаженной только наполовину.

Я откусил еще один кусок бисквита.

– Уверен, что с ней все будет в порядке?

– Уверен, – спокойно ответил Акулевский и подлил себе чаю. – Я пообещал ему Василису еще около года назад. Думаю, эта девочка – как раз то, что ему нужно.

Я хмыкнул. Дожевал бисквит и, последовав примеру Бориса, добавил чаю. Внимательно посмотрел на Акулевского, раздумывая, стоит ли лезть во все это глубже. Пансионат, девушки… Однако размышления мои так ни к чему и не привели.

– Ваш гость, – доложила Василиса.

Подойдя, он пожал руку вначале хозяину, а потом и мне.

– Давно тебя не видел, Ян, – сказал я, ответив ему крепким рукопожатием.

– И я тебя, – бросил Дикий, усаживаясь с нами за стол, на котором уже появилось блюдо с ароматными улитками.

Я продолжал смотреть на перехваченное жемчугом тонкое запястье девчонки. Черные волосы, наполненный вызовом взгляд. Синяки на нежной коже, кровь на подоле платья… Все бы сейчас отдал за пахнущие ванилью и молоком гренки. Но… у всего в этой жизни есть цена. Порой слишком большая, чтобы заплатить ее.

***

Завершив вызов, я поставил телефон на беззвучный режим. Убрал в карман и, открыв дверку внедорожника, вышел на пристань.

Повторное обследование Евы, проведенное утром, подтвердило, что состояние ее не вызывает опасений. По крайней мере физическое. Стереть же из памяти воспоминания могло только время, новые события и люди, находящиеся рядом. Только что врач сказал мне, что я могу забрать ее не вечером, а в ближайшие часы.

Поставив авто на сигнализацию, я направился к каменному заграждению, отделяющему набережную от воды. Вместо того чтобы развернуть внедорожник и рвануть в больницу, снова достал телефон. Услышав голос своего человека, положил ладонь на нагретый солнцем камень ограды.

– Дмитрий, только что мне позвонил врач Евы. Забери ее… Да… Прямо сейчас… Не думаю, что он сунется… Да… Да… Отвези ее в особняк и проследи, чтобы все было в порядке.

Отдав распоряжение, я поджал губы. Вода искрилась в солнечных лучах, приласканное ими море еще сильнее пахло солью.

С час после того, как оставил Акулевского разбираться с Диким, я колесил по пригороду. Мощная машина рычала, когда я выжимал из нее максимум, вырывала колесами клочья смешанной с травой земли, но ни скорость, ни подчинение тяжелого внедорожника удовлетворения мне не приносили.

Обернувшись на размеренный стук каблуков, я увидел приближающуюся Каролину.

Она неспешно шла со стороны пустой сейчас пристани. Порт, обычно живущий своей собственной жизнью, сегодня был тихим, что случалось нечасто. Одно оставалось неизменным: ни порт, ни его обитателей не интересовали чужие заботы и проблемы.

– Думаешь, наступило лето? – Подойдя, Каролина встала рядом.

Я почувствовал запах ее духов – дорогих, без слов дающих представление о женщине. Каролина тряхнула головой, и солнце заиграло в ее каштановых волосах.