Он вынул кожаный портсигар, предложил мне папиросу и закурил сам.

– В чем же вы сомневаетесь?

– Пока я об этом умолчу. Подумаем вместе с вами. Обсудим. А потом уже сделаем выводы. В нашем деле с выводами нельзя спешить. Кстати, как ваше имя и отчество?

– Михаил Дмитриевич.

– Утверждаете, что сидели в колчаковской тюрьме. Весьма вас за это уважаю. Сам не успел сидеть по причине возраста, хотя в гражданской войне и участвовал. А до этого чем занимались?

– Летал.

– Летчиком были? В каком году? В какой армии? На каком фронте?

– Как вам сказать... Я был не летчиком.

– А кем?

– Космонавтом.

– Космонавтом? Как это понять? Слово не совсем знакомое. Если можете, разъясните.

– Может, лучше не разъяснять?

– А это почему ж? Сейчас незнания никто не стыдится, а все стремятся поскорей ликвидировать его. Я хоть гимназию и университет не кончал, но от роду понятлив. В школе по математике пятерку имел.

– Тут ваша пятерка не поможет.

– Думаете, не смогу уяснить?

– Вряд ли, - сказал я, - дело в том, что я летал к звездам.

– К звездам? В каком же это смысле?

– В самом реальном. Со скоростью почти света.

– Обождите. Не спешите. Все это мы потом уясним. А как насчет здоровьичка? Не болели нервным расстройством, столько пережив за время пребывания в белогвардейском застенке?

– Давайте замнем эту тему, - сказал я, - насчет здоровья, больших скоростей и звезд. И поговорим о делах земных.

– Так будет лучше, - согласился начальник милиции, - а то вон куда вас занесло. Подумал, уж не сбежали ли вы с Канатчиковой дачи. Но все-таки удостовериться кое в чем не мешало бы. А то в голове беспорядок, ералаш. Вы утверждаете, что в бане встретили подозрительного человека, по вашему предположению, бывшего белогвардейца. Не так ли?

– Так.

– А зачем вы начинаете вести странный разговор о звездах, к которым якобы вы летали? Это для чего?

Вопрос начальника милиции поставил меня в тупик. Я долго смотрел на стену, где висели стенные часы и милицейская шинель, как смотрит ученик на доску, где мелом написана задача, которую никак невозможно решить, с какого конца ни подойди.

Молчал и начальник. Мы словно состязались, кто кого перемолчит.

Наконец он посмотрел на часы и снова, обернувшись ко мне, задал вопрос:

– При чем тут звезды, которые, я полагаю, от нас слишком далеко, чтобы к ним можно было летать?

– Так ведь дело идет не о настоящем, а о далеком будущем.

– В первый раз встречаю человека, который так ловко умеет заговаривать зубы. Меня будущее не интересует, особенно когда я на работе. Когда я на работе, меня волнует только настоящий момент.

– А как быть с бывшим штабс-капитаном Новиковым, сотрудником колчаковской контрразведки?

– Мы им займемся. Наведем справки. Его личность потребует выяснения, проверки. А вы оставьте на всякий случай ваш адресок.

19

Нахлопотавшись и набегавшись, я решил сделать маленькую передышку и зашел в ресторан на углу Среднего проспекта и Восьмой линии.

Играл оркестр. Пахло пожарскими котлетами, пролитым красным вином и грибным соусом.

За столиком в углу у окна сидела Офелия со своим знаменитым старцем, который в своей бархатной шапочке и со своей величавой бородой действительно имел отдаленное сходство с Тицианом.

Василеостровский Тициан смотрел влюбленным взором на существо, химерическую природу которого он едва ли осознал так скоро. Глаза Офелии, эти поистине русалочьи глаза, сразу же увидали меня, и голос с мелодично-хрустальными интонациями, голос гоголевской панночки, завороживший в свое время философа Хому Брута, самого эмоционального и увлекающегося из философов, окликнул меня.

Я подошел к их столику.

– Вы знакомы?
– спросила она, все еще играя своим голосом и глазами, которые с полунасмешливой издевкой смотрели то на меня, то на знаменитого художника, словно мысленно сравнивая нас и намекая на мое ничтожество по сравнению с новым Тицианом, чье величие она охраняла от простых смертных.

Василеостровский Тициан барственно посмотрел на меня и снисходительно усмехнулся.

– Познакомься, Миша, - сказала Офелия.
– Это мой муж. А это, - она показала взглядом на меня почти великому художнику, - тот, о котором я только что тебе рассказывала.

Усмешка поползла по длиннобородой физиономии знаменитости и вдруг стала любезной.

– Садись за наш столик, Миша, - пригласила Офелия.
– Мы искренне тебе рады.

Василеостровский Тициан зычным купеческим голосом позвал официанта и стал не торопясь, со знанием дела диктовать свой заказ, перечисляя закуски и вина.

Когда официант полуушел-полуубежал своей легкой профессиональной иноходью ресторанного мага, началась пауза, почему-то встревожившая меня. Я сидел за ресторанным столиком с таким чувством, будто столик причалил ко мне на волнах времени и сейчас отчалит, унеся заодно и этого величавого гражданина в бархатной шапочке, словно действительно снятой с головы настоящего Тициана, знающего толк в вине, в женщинах и в масляных красках, из которых можно создать всеот раздетой Венеры до одетого в вечерний сумрак дерева.