Обхватываю голову руками, яростно массирую виски, потому что услышанное никак не укладывается в моем сознании. Особенно если сопоставить все со словами Карателя, кардинально противоположными.

Я словно нахожусь сейчас перед бешено качающимися весами. И не понимаю, на какой чаше правда.

— Что случилось с «Генезисом»? — цепляюсь за тоненькую ниточку, которая должна вывести меня из лабиринта сомнений. — Ты обмолвился, что его уничтожили враги? Кто? И зачем?

— Идем, я лучше покажу тебе, — кивает в сторону коридора.

Покорно бреду вслед за отцом к самой дальней двери. Она отличается от остальных: металлическая, с кодовым замком. Крестницкий что-то тихо говорит охраняющим ее военным, потом быстро набирает нужные цифры. Я же невольно запоминаю код, по привычке. Дверь открывается тяжело, с протяжным скрипом, и впускает нас в помещение, заставленное компьютерами. Серверная.

Не обронив ни слова, папа жестом указывает мне на кожаное кресло, а сам устраивается рядом. Нажимает какие-то кнопки, отчего техника начинает гудеть.

По спине прокатываются мурашки. Потому что этот шум напоминает мне о Кариме. Ощущение, будто он незримо присутствует в комнате. Но самое жуткое: в глубине души я хочу, чтобы Каратель оказался рядом со мной сейчас. Обнял, защитил.

Сумасшедшая!

— Tit-20 A не только лекарство, но и страшное оружие, — тихо объясняет папа. — Есть организации, которые яро желают заполучить его. И не остановятся ни перед чем. На их стороне люди, подобные тебе, обладающие сверхспособностями. Они не понимают, что творят, подчиняются кукловодам.

Опять думаю о Карателе и его друзьях. Но ведь… Он убеждал меня в обратном, обвинял в страшных преступлениях именно «Альтаир». Кому мне верить? Как поступить?..

— «Генезис» был взорван террористами, часть образцов украдены, а компьютеры и сервера уничтожены вирусом. Мы собирали знания по крупицам — и сегодня пытаемся возродить благое дело здесь, в «Дженерике». Это крайне сложно. Особенно, если учесть, что руководитель проекта — Максим Аверин — был намеренно сведен с ума. Своей же женой, Анной. Она стала одержимой после того, как в подпольных условиях ей ввели бактерии. Получила способность внушать и перестраивать сознание. Но при этом утратила человечность. И теперь работает на террористов.

Чуть ли не подпрыгиваю на стуле, морщусь, как от пощечины. Анна. Женщина, способная влезть в мозг. Это ведь она пыталась стереть мне память! И причиняла такую невыносимую боль! Если бы меня не перекинуло в прошлое, то…

Отец включает компьютер и запускает один из видеороликов. С ужасом смотрю на монитор и вижу мужчину, который глупо улыбается и ведет себя как пятилетний ребенок. Безумец. Так это и есть доктор Аверин?

— И это еще мелкие шалости по сравнению с тем, что умеют другие, — задумчиво тянет папа и переключает окна.

Кадры сменяют друг друга, и с каждым кликом ледяные лапы страха сжимают мое сердце, впиваясь острыми когтями. Однако слегка настораживает, что мне показывают какие-то обрывки, разрозненные и непонятные.

— Почему видео не целиком? — уточняю я, с подозрением глядя на отца. — И что происходит там? Я не понимаю, — искренне недоумеваю, пожимая плечами.

— Я же говорил, доченька, сервера «Генезиса» взломали, многие данные уничтожили. Это все, что нам удалось восстановить, — нетерпеливо выдает Крестницкий, ерзая в кресле. — Смотри, это люди «Альтаира», — тычет пальцем в экран. — Они всего лишь патрулировали вверенную им территорию, когда на них напали террористы.

Прищуриваюсь, пытаясь разобрать, что происходит на рваных кадрах.

Вот одного военного окутывает светлячками, а потом он падает замертво со сломанной шеей. Убийственный «спецэффект» напоминает мне о Руслане, том самом мужчине, что был вместе с Анной. Он так же сиял, когда материализовался в отеле.

Клик. Смена кадра. Другой военный. Его сбивает вихрем, словно мимо промчался кто-то сверхскоростной. Аля? «Альтаировец» оказывается на земле с ножом в животе. Кажется, он мертв.

Вздыхаю лихорадочно и буквально заставляю себя продолжить просмотр.

Огненные шары поражают людей в камуфляже, что стоят с опущенным оружием. Военные горят заживо, пытаются помочь друг другу. Я же осознаю, кто именно может быть источником пирокинеза. Андрей.

Несмотря на ужас всего происходящего, в душе все еще теплится надежда. На видео нет молний. Значит, Карим не участвовал в нападении? Знает ли он правду о своих «друзьях»?

Однако видеоролики на этом не заканчиваются. Отец вновь щелкает мышью, и этот звук разрывает мой измученный мозг.

— К себе подобным они тоже безжалостны, — находит нужную папку с очередным обрывком. — Прости, это видео особенно тяжелое. Но ты должна знать всю правду.