Мы жили с Эроей в ярком и бесконечно интересном мире. Дильнея набирала силу. Она была похожа на огромную ракету, заряженную энергией и устремленную вдаль.

А что такое даль? На этот вопрос ответит и астроном и ребенок. Но чей опыт будет ближе к истине-ученого, вычислившего расстояния от бесчисленных звезд одной Галактики до звезд другой, или школьника, измерившего шагами расстояние от дома до школы? Я убежден, что к истине будет ближе ребенок, ощущающий даль сердцем, всем существом, даль с ее музыкой неизвестности, безграничную даль.

И вот я узнал, что такое даль не на астрономической карте, а на опыте.

С тех пор как я поселился на Уэре, я непрестанно думал о Дильнее, о ее садах и лесах, о ее реках и озерах, которых мне сейчас так не хватает,

РАЗГОВОР МАТЕМАТИКА С ЭРУДИТОМ

– Физа, - сказал Математик девушке, - ты веришь, что ваш всезнайка никогда не ошибается?

– Никогда! Его ежегодно проверяют и программируют крупные специалисты.

– Ну что ж, мы его сейчас проверим.

Математик подошел к электронному Эрудиту и включил "В" и "О" - вопросник и ответник.

– Я слушаю вас, - сказал предупредительным голосом автомат.

– Скажите, умели ли первобытные дильнейцы вычислять?

– Умели.

– Уж не хотите ли вы сказать, что их сознание проникло в сущность числа?

– У них было другое математическое мышление, чем у нас с вами, - ответил Эрудит.

– А именно?

– Их математика была не столько количественной, сколько качественной.

– Вы шутите, качество не имеет никакого отношения к числу, к его отвлеченной от всего конкретного сущности.

– У нас с вами - да, А у них дело обстояло иначе.

В голосе автомата послышались фамильярные нотки.

– Мы с вами, - продолжал автомат, переходя на интимный, почти дружеский тон, - вычисляя, абстрагируемся от качества. Они этого не умели. Для длинных и продолговатых предметов у них были одни числительные. Для круглых другие, для плоских-третьи. Вот это я имел в виду, когда говорил о качественной математике древних.

– Благодарю. Вы рассказали мне о том, чего я не знал. Правда, в раннем детстве я тоже не мог понять, как к яблокам можно прибавить вишни. Яблоки сладкие, а вишни кислые. Я, по-видимому, тоже мыслил как первобытный охотник.

Эрудит вежливо промолчал.

– Но не думаете ли вы, что математика когда-нибудь вернется к тому, от чего ушла, от количества к качеству?

– Вы спрашиваете меня о будущем? Прошу задавать вопросы только о прошлом. Я не пророк. Я только справочник.
– В голосе электронного Эрудита прозвучала насмешка, смешанная с обидой,

– Еще раз благодарю вас, маэстро. Вы меня просветили.

Выключив Эрудита, математик сказал Физе Фи:

– Он действительно меня просветил. Представляешь, я себя считал знатоком математики, а не знал о качественных числительных первобытного мышления.

– Ну, вот видишь. Значит, он уж не так устарел.

– Меня не удовлетворяет в нем одно - в нем факты абстрагированы от темперамента. Его уравновешенность меня бесит.

– Но не забывай, что он только справочник, а не исследователь.

– Для справочника он все же слишком амбициозен.

Математик, чтобы не сидеть без дела, вычислял. С помощью абстрактных знаков и символов он хотел поймать в силок математической логики нечто неповторимое - жизнь, бытие, нравы первобытного охотника. Лаборатория была занята тем, что пыталась создать модель давно исчезнувшего мира. Но для Физы Фи и для молодого математика не менее важен был другой мир, мир длящийся и чудесным, не нуждающийся в модели.

Эроя вошла в лабораторию и невольно остановилась, услышав голос Эрудита.

– Любовь, - говорил важно Эрудит, - это чувство. Приведу пример. Икс влюбился в Игрек. А в это время некто третий, назовем его Зет, дублирует переживания Икса. Он ревнует. Что же такое любовь? На этот вопрос некоторые специалисты далекого прошлого отвечали так: "Любовь это ненадолго возникшая иллюзия, которой природа, вид и эволюция пользовались для своей цели продолжения рода, цели, не имеющей ничего общего с интересами Икс, Игрек, Зет как личностями".

Эроя подошла к Эрудиту и выключила его.

– Физа!
– крикнула она.-Сколько раз я тебя просила не задавать ему вопросов, в которых он не компетентен. Вы испортите мне автомат.

ТЬМЫ МИНУВШИХ СТОЛЕТИЙ

Стрелка прибора двигалась назад, в прошлое, отмеривая столетия.

Голос Эрудита на этот раз звучал торжественно, доносился как бы из прошлого:

– Его имя родилось вместе с ним. Его назвали. А значит, вырвали из хаоса и неопределенности всего неназванного. Его назвали. И он определился, стал неповторимым.