Ипотечная непогода не про нее. У Аглаи своя «двушка» на севере города, в окна которой иногда задувает ароматами с мусорной свалки. Бывший после развода съехал обратно в доставшуюся от родителей квартиру на «Московской», а они с Данькой остались на Просвете. Аглая недавно была в квартире бывшего, когда забирала Даньку после выходных. Нормальная такая холостяцкая берлога без признаков баб, даже уютно от того, что вся мебель в квартире покрыта слоем пыли. Сыну там нравится. Летом, пока каникулы, он частенько гостит у отца, тем более что Аглая погрязла в выездной проверке, а Сергей, бывший, работает посменно и может присмотреть за отпрыском. Чем они там занимаются, интересно? Нужно порасспросить, когда Данька сегодня позвонит. Или набрать его самой?..

Аглая отпивает из бокала, отворачивается от косящегося на нее голубя, возвращается мыслями к сыну. Заноза, вот уже десять лет сидящая в ее сердце. Такой смешной… Она снова улыбается, вспоминая, как сын рассказывал про увиденных в Пушкине, куда ездил с отцом, белок и китайских туристов. «Мам, а как они друг друга различают? – По запаху. Обнюхиваются. – Мам, как это? Китайцы? – Да я про белок! – А я про…» – и одновременно заливаются смехом. Как же ей нравится, когда он смеется.

Надо больше проводить с ним времени, а то работа и работа, никак ее не переделаешь, а когда приходишь домой, каждый вечер заканчивается одним и тем же – оба торчат в гаджетах по своим комнатам. В кино сводить его, что ли? На какого-нибудь очередного супер-паука. Хорошо, на следующих выходных, не на этих… И рвануть с ним в августе, когда все закончится… А куда? Загранпаспорта у Даньки нет, а дача или Черное море – не отдых. Для Аглаи, во всяком случае. Пусть уж лучше Серега, у которого в начале июля две недели отпуска, забирает его с собой в Мянсельгу, покормят там карельских комаров-людоедов, укусы которых, она хорошо помнит, не проходят по месяцу. Как раз на днях звонил, спрашивал, не будет ли она возражать? Не будет. Хоть немного отдохнет, поживет одна, ужиная, как сегодня, в заведениях общепита и не досадуя, что забыла купить молоко и теперь не отделаться овсянкой Даньке на завтрак… Ну вот как так? Сидела думала, что надо чаще бывать с сыном…

Она вдруг с удивлением обнаруживает, что за всеми этими мыслями приканчивает свой коктейль. Когда успевает?

Аглая эргономичным движением кисти несильно вращает бокал в руке, и кусок подтаявшего льда с чудесным глуховатым звуком скользит по дну, как фигурист по катку. В результате алхимических па в бокале образуется немного воды, смешанной с несколькими, самыми вкусными, клюквенного цвета, каплями негрони. Аглая ощущает их короткий вкус и ставит бокал на столик. Торчащий за окном голубь смотрит на нее одним глазом, словно интересуясь, чем она займется дальше. А дальше, решает Аглая, стоит сходить в туалет, пока не нарисовался…

Тут он, совсем некстати, и появляется.

Как всегда немного взъерошенный, волшебник, не успев даже толком оглядеться, встречается взглядом с Аглаей, подходит к столику. На ходу прилаживает к лицу улыбку.

– Добрый вечер.

– Добрый, – откликается Аглая.

Волшебник небрежно извиняется за опоздание, смотрит на ее пустой бокал. Потом, чуть приподняв правую бровь, – на нее саму.

– Я тут не скучаю, – отвечает Аглая на безмолвный вопрос.

Волшебник кивает, усаживается напротив, бросает коричневую кожаную сумку с лямкой через плечо себе в ноги, телефон – на стол, спрашивает:

– У нас что, неформальная встреча?

– Почему нет? – пожимает плечами Аглая. – Раз уж все без галстуков.

Волшебник не то, что без галстука, но даже без пиджака и рубашки. На нем по-пижонски затертые джинсы и черная футболка с принтом «Zed’s dead, baby».

– Вам такие в ФНС выдают? – любопытствует Аглая.

– А я сегодня на учебе был, – отвечает волшебник, – после еще с одними уклонистами встречался, здесь неподалеку… И раз уж мы пьем, я бы тоже чего-нибудь себе взял, – он оборачивается к бармену за стойкой.

Волшебника зовут Павел. В свои тридцать, кажется, семь он – начальник отдела выездных проверок в их налоговой. Все понимающий чиновник, умеющий, когда захочет, делать маленькие чудеса. Если спасенные сорок миллионов затрат можно считать таким уж маленьким чудом…

Парнишка-бармен выбирается из-за стойки, подходит к ним и начинает обстоятельно расспрашивать об их желаниях, на что Аглая отвечает:

– Простите, но я пока хочу только в туалет. А вот молодого человека попытайте…

Она встает с места, спускается на первый этаж. По пути внезапно понимает, что негрони незаметно догнал ее. Голова уже не на месте, но, если не продолжать, это скоро пройдет. Сделав в туалете свои дела, Аглая задерживается у зеркала. Придирчиво разглядывает отражение, парой-тройкой движений поправляет короткие темные волосы с асимметричной челкой. Темные глаза и острые скулы-скулы, доставшиеся, не иначе, от древних татар-насильников. Красно-черная юбка выше колен. Секунду подумав, она расстегивает на белой рубашке третью сверху пуговицу. А почему нет? Красота пополам с огнем, как назвал ее тут один…

– Как наши дела? – возвращаясь, спрашивает у Павла.

– Мне сосватали какого-то «французского связного», коньяк с амаретто, кажется. А вы что будете?

– Воду со льдом. Честно говоря, мне пока хватит… Я, кстати, имела в виду наши дела, а не то, что вы пьете.

– Ага, понимаю, решили споить госслужащего… – тянет Павел. – Да какие дела? Часы тикают, дни идут – и все без толку…

– Как раз и вызвонила вас, чтобы сказать. Не хотела по телефону… – Аглая делает паузу. – Все решено, утренний рейс в пятницу. Обратно – в воскресенье. Подробности перешлю завтра.

– Ого, быстро у вас как… А, может, и кстати, а то что-то прям я задолбался. Возьму денек в счет отпуска… Значит, приостанавливаем пока вашу проверку. Уведомление захвачу с собой, подпишете задним числом…

Пока Павел говорит, мысли Аглаи совсем не о работе. Она думает о том, что собеседник ей больше нравится таким, в неформальном прикиде, а не в строгом костюме работника налоговой службы. Извечная взъерошенность при его джинсах и дурацкой футболке скрадывает его настоящий возраст. Теперь ему едва дашь тридцать. Загорелый, с уже выцветшими в самом начале лета волосами, со сломанным по молодости в одной из пражских пивных – Аглая узнает об этом позже – носом, он почти неотразим. И даже какой-то разбавленный, соломенный цвет глаз и обручальное кольцо не портят его.