Шрифт:
Где вы все?
Неужели вы поняли мой главный секрет — без вашей ненависти и без ваших ударов мне не продолжить свою… эволюцию…
— Я жажду ненависти и боли — рассмеялся я, держась за раскалывающуюся от внезапной боли голову — С-сука! Я хочу вашей гребаной ненависти! Постоянно! Дайте мне ее! Дайте! А-а-а-а-а-а-А-А!…
Мой крик прервался на самой громкой ноте. Задумчиво замерев посреди комнаты, стоя на расплющенном мешке с грязной одеждой, я неспешно почмокал губами и прислушался к своим ощущениям. Точно? Или желания обманывают меня? Да нет… прямо вот точно… я отчетливо чувствую этот требовательный безмолвный крик изнутри себя…
Шагнув к столу, я схватил початую баночку с рыбьим жиром, содрал крышку и принялся жадно глотать вонючую тягучую жижу. Рыбий жир липким потоком проник в мою глотку и потек вниз по пищеводу, стремясь к изнемогающему от голода желудка. Да… о да… Отбросив опустевшую банку — не забыв пробежаться жадным дрожащим языком по горлышку и внутренним стенкам — я вцепился во вторую банку. И снова рыбий жир потек в меня…. И я не останавливался пока не выпил все до капли. Задрав голову, я поймал последнюю каплю высунутым языком и застонал от сотрясшего меня удовольствия. Как же хорошо…
Как же мне хорошо…
Как же вкус-с-с-сно…
Рыбий жир — это вещь. Это прямо ВЕЩЬ… Как же я раньше этого не понимал?
Не просрусь ли я от такого количества?
Нет… не просрусь — ответ всплыл сам собой, дав мне полную уверенность, что содержимое баночек будет с благодарностью поглощено моим телом. Вот только… маловато… еще хотя бы одну баночку такого же объема — на сегодня.
На сегодня? Удивленно встряхнув головой, я подхватил с пола мешок, глянул на электронные часы, сгреб горсть монет и шагнул за порог, едва не столкнувшись с замершей перед моей дверью девчонкой в приметном комбинезоне.
— Сраные Шестицветики — проскрипел я, с трудом удержав себя от безумной силы желания схватить эту тварь за глотку — С-с-суки…
— Я парламентер! — пискнула худенькая девчонка в раскрашенном комбезе. От нее пахло лимонным мылом, персиковым шампунем и… страхом… — Я подарок!
— Кто-кто? — не понял я, рывком чуток приходя в себя и вдруг понимая, что последние минут этак пять я вел себя не совсем адекватно.
— Парламентный подарок!
— Кто?
— Можешь меня взять!
— Че?!
— Ты дебил или девственник?
— Брезгливый дебил? — предположил я.
— Тварь!
— Ага…
— Ой…
— Ага…
— Прости… но ты сам начал швыряться словесным говном! Короче — я проявление доброй воли Шестицветиков. Они не хотят продолжения войны с тобой, Амадей Амос! Забудем былое, говорят они! Будто и не было ничего! Понимаешь?
— Вроде да…
— Меня брать будешь? И не подумай — я тебе не плоти кусок! Я с характером! Но я за мир!
— Ага…
— И-и-и….
— И?
— И я готова!
— Точно готова?
— Полностью! — пискнула отчего-то щурящаяся девчонка.
— Ну раз готова — вали отсюда! — рыкнул я и, толкнув ее плечом, прошел мимо — Война закончена. Так и передай своим…
— Ух! Это круто! Честно?
— Да…
— А я? Меня не возьмешь?
— Я только-только от одного-то квартиранта избавился…
— Да я не жить с тобой, придурок! Я на ночь даренная!
— Не…
— Почему? — удивительно, но в ее голосе прозвучала искренняя обида.
— Ты не в моем вкусе — буркнул я, подкидывая мешок с грязным бельем на плече.
— А что не так?
— Ты не немая — ответил я и за моей спиной повисла оглушенная тишина. Длилась она секунд десять, после чего была нарушена возмущенным писком:
— Ах ты изврат!
— Ага…
— Мир?
— Нет…
— Почему?
Остановившись, я ответил чистую правду?
— Они разбили часы моей мамы. Вы твари… гребаные твари… разбили единственную вещь моей мамы…
— Ой…
Повернувшись, я взглянул на глупую девчонку:
— Поняла?
— Амос… это же глупо… нас много. А ты один.
— А часы моей мамы? Тоже глупо?
— Часы мы тебе купим… новые… такие же… Никакие часы не могут служить причиной продолжения войны…
— Ты точно не дешевая подстилка — глянув на нее еще раз, вдруг переставшую казаться мне столь уж глупой, я двинулся дальше.
Девчонка промолчала, подтверждая мои слова. Оставив ее и запах персиков позади, я вошел в коридор, что вел к банному комплексу Чистая Душа. Ох… опять я о нем вспомнил. И тут же снова захохотал, содрогаясь от трясущих болящее тело приступов. Это ведь и стало началом того хохота… я просто подумал, что вот новый день и все то же самое начало — стирка заляпанной говном и кровью шмотья. Я снова попал в рутину… только на это раз моя рутина пахнет кровью… А после постирушек меня ждет магазинчик Галатеи… и я уже знал, что опять спрошу кроличий паштет — и знал, что он снова найдется…