Грем снова шумно шмыгнул носом и несколько раз медленно покачал головой.

Филип ждал. Его подмывало сочувственно положить руку на плечо Покета, но почему-то он не мог себя заставить.

Наконец грем вздохнул и выпрямился, стискивая колени бледными тощими руками.

— Ладно. Слушай. Страммеру Огарду на ваши деньги — пятнадцать. Не семнадцать. Пятнадцать.

— Ой, понятно. Сейчас исправим. Не проблема.

— Да чтоб тебя, Марлстоун! Слушай! Я никогда не вел никаких клятых экспедиций к Бродячим Утесам. Даже близко не подходил. И не стремлюсь. Оттуда еще никто не возвращался в своем уме.

— Ого! Поразительно. Как живо ты это все вообразил. Потрясающе, Покет. Я серьезно.

Если Филип надеялся смягчить сурового гостя комплиментом, то немедленно был выведен из этого заблуждения.

— Ничего я не придумывал, задница ты этакая!

— Не придумывал?

— Нет! За кого ты, дубина стоеросовая, меня принимаешь?

— Но, — совершенно сбитый с толку Филип показал на экран, — это тогда что такое? Как насчет…

— Опять ты за свое! Вечные «что», да «что», да «что», язвись они! Скажу тебе, «что», Марлстоун. Ты, гром тебя разрази, пишешь то, чего пока еще не произошло! Еще! Это слово ты знаешь? Еще?

Лексикограф в голове у Филипа отметил, какое это странное и сложное коротенькое слово. От повторения оно словно бы лишалось смысла. Превращалось в просто звук — вроде шипения от боли. Словно на кнопку наступил. Еще!

Но сказал он всего-навсего:

— А это плохо?

Невинный вопрос — превративший Покета Доброчеста в крошечный, но страшный вихрь острых крючков с синими когтями, рвущимися к горлу Филипа.

Филип завопил от ужаса и, спотыкаясь, ринулся вниз по ступеням, к дверям. Но грем уже ждал его там.

Филип отступил к камину и схватил кочергу. Доброчест выставил два пальца — кочерга превратилась в мягкую лакрицу и обвисла у Филипа в руках. Зазвонил телефон. Покет превратил его в розовое безе, а потом зарычал, нацеливаясь руками то на одно, то на другое в комнате, точно обезумевший пистолетчик. Несколько пугающих мгновений казалось, что он намерен обратить дом Филипа в склад разнообразных сладостей. Однако буря угасла так же быстро, как и разгорелась, и Покет изможденно привалился к двери, уронив руки по бокам.

— Осади, Покет, — тихо произнес он. — Оставь себе запас, чтобы вернуться домой. Если старикан узнает, на что ты тут тратишься, то загонит тебе Лихоманку в задний проход. — Он вскинул старые глаза. — Прощения просим, Марлстоун. Не твоя вина. Нет. Вина вся на мне. Надо было тебя предупредить. А я не стал. А ты теперь балуешься с Силами превыше твоего разумения. Да уж, коли на то пошло, и превыше моего. Куда там.

Он облизал губы длинным языком цвета индиго.

— Ты пишешь будущее, Марлстоун, а это недопустимо. А уж тем паче — такому, как ты. И тем паче — мертвыми письменами. И тем паче — сплошное вранье. Так что просто отдай мне Амулет, как хорошая лошадка, и я оставлю тебя в покое.

Филип не шелохнулся.

— Ну же, — устало сказал Покет. — Давай. Ты не хочешь, чтоб я опять сорвался. Ты видел, каков я.

— А как быть с книгой?

— Какой книгой?

— Которую я пишу… мы пишем. — Филип указал дрожащим пальцем куда-то в сторону своего кабинета.

— Марлстоун, никакой клятой книги в помине нет. То, что прячется там у тебя за твоей шлюшкой с ловким язычком, просто-напросто пустопорожние выдумки. Мертворожденный ублюдок. Не знаю, как оно туда попало, — и знать не хочу. Просто избавься от этой пакости. Похорони за церковной оградой и забудь. Лучший тебе совет. Последуй ему. Слышишь? А теперь отдавай мне Амулет. Поверь мне, ты не хочешь держать его у себя.

— Покет, прошу тебя. Послушай. Ты не понимаешь. Я должен эту книгу. Надо мной «Горгона». Минерва. Моя гребаная публика. Покет, на кону моя репутация. Я уже получил за эту книгу миллион фунтов, гори они огнем. Я должен ее закончить. Неужели не понимаешь?

— Нет. Меня это не касается. Холера, у меня от тебя голова кругом идет. Нужна тебе еще книга — ну так выдумай.

— Не могу. Не могу, не могу! Без тебя — никак. Или без Амулета. Пожалуйста…

Грем наклонил голову.

— То есть как это — не можешь? Ты ж мастак по невзаправдашним летописям, разве нет? Мы же тебя именно за это и выудили. Ты что ж, провел меня, как слепую козу на веревочке?

— Я… Я не понимаю, о чем ты. Ты сказал — невзаправдашние летописи? Что это такое?

— З-зараза, — простонал Доброчест. — Как-там-их. Постой. — Он задрал кафтан и принялся шарить по карманам штанов. — Нет, потерял. У меня был список. Не то чтобы длинный, надо сказать. Что-то про скачки. Первый у финиша, как-то так. И еще про курей. Это ж был ты, верно?

— Ты про мои романы? Ты их имеешь в виду?

— Ромляны, вот же как они называются! Напрочь вылетело. — Покет печально покачал головой. — Были времена, я слова ухватывал любо-дорого, проще-простого — что форель в пору нереста. Но старенький мой мозг поизносился. Чего уж тут удивительного, учитывая, что творится. Да, ромляны. Отдай им какой-нибудь из этих. А теперь…