Чуть не столкнувшись в дверях с Душманом, вошел заместитель Шопена, направился к командиру:

– Поднимаем ребят? Говорить с ними будем?

– Да. На это дело я по приказу посылать не буду. Пойдут только те, кто сам решит.

Заместитель пошел по рядам, негромко окликая бойцов. Кубрик зашевелился, наполнился гулом голосов.

Шопен опустил голову и бережно погладил струны. Гитара откликнулась тихим звоном, будто радуясь, что после черных развалин и дерматинового плена вновь увидела свет и почувствовала руки настоящего музыканта. Прислушавшись к ее голосу, он удивленно вскинул брови и пробежался ловкими пальцами по тонким серебряным нервам. Гитара мелодично пропела в ответ. Она была почти идеально настроена.

– Ах ты, чертила бородатый, не можешь без сюрпризов!
– улыбнулся про себя Шопен и чуть-чуть подстроив третью струну, взял первый, негромкий аккорд.

Эту песню его бойцы еще не слышали.

Мы придем на могилы братишек,

Как положено, стопки нальем,

И расскажем на веки затихшим,

Как без них мы на свете живем.

Как тоскуют их жены и мамы,

Как детишки растут без отцов,

И оставим под хлебом сто граммов,

И рассыплем охапки цветов.

Для салюта возьмем боевые,

Ведь они не боятся свинца...

Пусть увидят их души святые

Бога-Сына и Бога-Отца.

– Мои готовы. Что мы за мужчины будем, если друзей не сможем похоронить по-человечески? Любой нам в глаза сможет плюнуть. И прав будет.
– карие глаза Дауда блестели дерзкой отвагой.
– И еще: Ильяс очень хитрый. За ним сотни трупов. Будут и еще сотни. А сегодня мы можем поймать его в его же собственную ловушку. Такого случая еще сто лет не будет. Если вы не захотите рисковать, мы сами пойдем.

– Не горячись, - мягко осадил его комендант.

– Идем. Готовы все.
– Коротко сказал Шопен.

– Без вопросов, - поднял кулак к плечу Серега.

Командир СВМЧ подтянулся, решительным жестом ремень расправил. Все на него глаза вскинули.

– Вот что, мужики. Как операцию проводить - вам решать. Вы опытней, обстановку лучше знаете. Но ту группу, что впереди пойдет - на себя огонь вызывать, я поведу. Я ребят потерял, мне их и доставать.

Комендант, пристально в глаза ему глядя, головой кивнул.

– Это твое право, командир.

Шопен ладонь на плечо положил, сжал ободряюще.

Душман засопел озабоченно:

– Ты только нашивки свои пообдирай. Или нет, мы тебе лучше камуфляж запасной дадим. А то ты, как елка на Новый Год. И каждый снайпер тебе будет Дедом Морозом.

– Все, решено. Другого выхода у нас нет. Времени тоже. Давайте определяться по конкретной расстановке - подвел итог комендант.

В кругу света на выходе из бетонного кольца, прикрытого бугром и высокой травой, черные силуэты виднеются. Хоть на улице и не очень яркий день (белесоватая дымка от пожарищ затянула солнце) но, все равно, против света видны лишь контуры боевиков, затаившихся в дренажном тоннеле. Внутри трубы - по колено грязной воды. Но к выходу дно немного поднимается и засада расположилась на относительно высоком и сухом участке бетона.

Если посмотреть со стороны дачного поселка, то осевшие в топкий грунт и заросшие буйной зеленью трубы выглядят просто как широкие полосы бурьяна. Трудно предположить, что в этой траве кто-то будет прятаться. Ведь упругие зеленые стебли - никакая не защита даже против слабеньких осколков подствольников. А уж от пуль и гранат потяжелее...

Зато из труб отлично, как на ладони, видна невысокая насыпь, весной и осенью спасающая домики от разливов Сунжи. До нее - метров двести. И чеченские снайперы деловито разглядывают насыпь в оптику, заранее определяя, где будут искать спасения застигнутые врасплох федералы. Позиция прекрасная. Действительно: как в тире. И зелененький домик на углу виден хорошо. И три окровавленных тела в изорванной милицейской форме, лежащие вповалку у его стены.

Боевики негромко переговариваются по-чеченски. Но вот один из них, установив ручной пулемет и тщательно зафиксировав колышками сектор обстрела, по- русски обратился к молчаливо сидящему на корточках человеку с автоматом:

– Если твои земляки сунутся за своей падалью, не вздумай сбежать. Знаешь как мы поступаем с трусами?

– Они мне не земляки.
– Лениво отозвался тот.
– Я сам себе земляк. И ты меня не пугай. Я уже лет пять, как пуганый.
– Сорвав травинку и сунув ее в рот, пожевал, выплюнул и добавил:

– А уходить от вас мне расчета нет. Ильяс нормально платит, по-честному.

– Животное.
– выругался его собеседник по-чеченски.
– За деньги родную мать продаст.

– Не трогай его. От наемников и так никогда не знаешь, чего ждать. А нам сейчас драться вместе, - одернул его старший группы, тоже чеченец.

– Зачем они нам вообще нужны. Разве можно вести джихад грязными руками? Мы что, без них не справимся?

– Справимся. Закончим войну, вышвырнем всех вон. А пока пусть эти свиньи грызут друг друга... Ладно, хватит разговаривать. Ты лучше еще раз проверь, чтобы наши на той стороне в сектор обстрела не попали.