По сказанию получается, что «русь» приходит на северо-запад, а название закрепляется за Приднепровьем. Новгородцы выводятся «от рода варяжска» также как будто вопреки тому, что они являются словенами. Разъяснение ПВЛ мало что объясняет: если новгородцы «от рода варяжьска» то, как они могли быть прежде «словенами»? Тем не менее, летописцы и в Киеве, и в Новгороде переписывали сказание. Очевидно, какие-то его элементы казались современникам вполне истинными [Кузьмин 2003, с. 58–61]. В связи с этим напрашивается мысль: так может быть это и есть свидетельства наименования разных народов этнонимом «русь»?

Такие разноречивые версии происхождения Руси, порождают новые вопросы, а именно: каково происхождение легендарных «полян», но их археологические следы отследить не удаётся, так как они имеют смешанное происхождение, (подробнее об этом в главе «Русь незнаема: каганат «ар-Русийа»), в отличие от тех же древлян и вятичей. «Поляне также первыми покидают летопись, а в сообщениях византийского императора в перечне славянских племен мы их тоже не найдем» [Толочко, 2015, с.82–84].

Возвращаясь к содержанию ПВЛ касательно IX-X вв., мы можем уверенно констатировать следующее:

– хронологическая путаница в ПВЛ явилась следствием, как соединения разных источников, так и редактирования летописцев, пользовавшихся разными стилями. В ПВЛ соединены записи с разными летоисчислениями, но среди них есть статьи, в которых нарушена последовательность самих датировок;

– содержание ПВЛ о первых русских князьях (и не только) крайне расплывчато и фрагментарно, что не позволяет достоверно выстроить ни степень их родства (Рюрик-Олег-Игорь), ни реальную продолжительность правления вплоть до Владимира Святого. С указанием точных дат киевское летописание стало вестись лишь с 60-х годов XI века. Даты предшествующих этому времени событий были поставлены уже задним числом, что привело к путанице в хронологии;

– судя по ряду признаков, создатель и переписчики ПВЛ в XII веке сами плохо понимали, откуда взялся термин «Русь», по отрывочным известиям, дошедшим до них из разных источников, локализуя его то в Приднепровье, то на побережье Балтийского моря (варяги). Изначально сообщения о «руси» носит у летописца характер стороннего наблюдателя, то есть набеги «руси» на Византию в 842 и 860 годах никак не ассоциируются им с активностью Киева, от имени которого он ведет своё повествование, на который впоследствии (десятилетия спустя!) распространится название «Русь». А, следовательно, эта «русь» никак не может быть связана ни «варягами» (этнонимом более позднего происхождения), ни с полянами, этнонимом, не встречающимся нигде более;

– летописец не знает истинной связи Приднепровья и Киева в частности с Причерноморьем, что естественно: в его времена связь с Крымским полуостровом была окончательно потеряна, занявшими пространство межу Киевом и Крымом, племенами половцев. Упоминание об этом есть только в Никоновской летописи: «роды же нарицаемые Руси, живяху в Евкснопонте (Чёрном море – прим. С. Д.)». Князь Игорь для летописца ПВЛ неразрывно связан с Рюриком, легенда о котором появилась только в XII в. Почему-то даже содержание более ранних сведений о князьях, не знавших о Рюрике вовсе, не смутило авторов и редакторов ПВЛ, что в очередной раз говорит о тенденциозности свода;

– подводя же итоги анализа Повести временных лет, то можно резюмировать следующее: текст Повести временных лет с XII по XVII век был растиражирован во множестве летописных компиляций и стал единственной версией происхождения Руси, а с возникновением в XVIII веке светской историографии был естественно положен в основу изложения древнейшей истории Восточной Европы. В структурно неизменном виде его унаследовала научная историография XIX века, уточнявшая детали, но по сути воспроизводившая все тот же рассказ о призвании варягов и т. д.

Однако сведения ПВЛ касательно начального периода Русского государства всё же представляют определённый интерес, как использующие сведения византийских источников, прежде всего, несмотря на то, что сама ПВЛ составлена из разновременных кусков произведений разных жанров (фольклорные предания, церковная публицистика, правовые документы). При изучении истории Древней Руси необходимо главное: при анализе содержания ПВЛ сопоставлять даты и события летописи со свидетельствами современников, поскольку именно последние имеют приоритет по степени достоверности в сравнении с ПВЛ.

Аристов В. М. Свод, сборник или хроника? (О характере древнерусских летописных памятников XI-XIII вв.)/Studia Slavica et Balcanica Petropolitana, №1, 2013.

Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963.

Гиппиус А. А. «Два начала Начальной летописи: к истории композиции Повести временных лет/ Вереница литер. К 60-летию В. М. Живова, Москва, 2006.