Искра в сердце
вернуться

Лайдинен Наталья Валерьевна
Шрифт:

«Избавь меня от чужих имен…»

Избавь меня от чужих имен,Отступников, голосящих ночами.В зените жизни, как в самом начале,Твой зов отчаянием заглушен.Душа в метельном плену костра,Разящих рифм разрывают вихри.И если есть для поэта выход —Он лишь в тени Твоего шатра.

«Все мы ищем свой путь и забытый исток…»

Все мы ищем свой путь и забытый исток,Плоть от духа неотделима.Как прабабка моя, я надену платокИ пойду по Иерусалиму.Он стоит на холмах, город мой золотой.Из холодного плена исходаЯ вернулась назад, я вернулась домой,К свету Бога и силе народа.Шли сюда через казни и концлагеря,Тесноту поездов и паромов,И спасала евреев, хранила ЗемляОт смертей и от новых погромов.Память предков – высокий мучительный суд.И когда-нибудь дети и внуки,Пережив испытанья, в Израиль придут,Чтоб сложить здесь молитвенно руки,Встать у Храма, всю мудрость и горечь принять.На чужбине тоска нестерпима!В поколеньях пылает на сердце печать:Трудный путь до Иерусалима.

«Мы связаны путем одним…»

Мы связаны путем одним.Сквозь боль и мрак, сквозь дождь и дымИдем назад – в Иерусалим.Из дальних стран и областей,Скитаний, скорби и страстейГосподь зовет своих детей.Для всех заблудших и слепыхВ дороге знаки и столбы —Принятие своей судьбы.Нам крыша храма – небосвод.Звезда высокая ведет,Вновь собирается народ.Через страданья темных летСияет возвращенный свет, —Так исполняется Завет.В разлуке долгой уцелев,Призванье различив во мгле,Мы все идем к Святой Земле.

«Творчество превозмогает страх…»

Арье Перелю

Творчество превозмогает страхСмерти в одиночестве холодном.Лица, промелькнувшие во снах,Отсветом ложатся на полотна.Восстает его ИерусалимВ обликах неведомых прохожих,Обретая силу, вместе с нимК жизни возвращается художник.На земле он был – веселый гость,Песнями завершена седмица,Через души проходя насквозь,Будет сам теперь кому-то сниться.

«Мгновенье затишья творчества…»

Мгновенье затишья творчества,Вдруг все вдохновенье замерло.Но Храма бессмертно зодчество,И мир создается заново.Любовью твоей наполнена,Смотрю, как повсюду светитсяТвой город, рожденный подлинноНад звездами и над месяцем.

Хлеб изгнанья

«Для рассеянных в изгнанье…»

Для рассеянных в изгнанье —Путь надежды в оправданье.Память предков, божья милость,Что бы дальше ни случилось,Мы любимы и хранимы —С нами свет Иерусалима.Что еще познать придется —Пламень сердца, силу солнца…Щит – высокая десница,А разлука просто снится.

«Под сенью старого Толедо…»

Под сенью старого Толедо,Откуда мы давно пришли,Слышна молитва меламеда,Повозки тянутся в пыли.Из разоренной синагогиЕще несется женский плач…Как мы печальны и убогиВ плену разлук и неудач.Храня ключи, как талисманы,Теряли память на пути.В чужие языки и страныПришлось мучительно врасти.Но, может, разогнутся спины,И через сотни долгих летПевуче зазвучит ладиноТам, где молился меламед.

«Опять дорога змеится…»

Опять дорога змеится,Туман нисходит вечерний,Уносит дальше возница…Судьба – лишь смена кочевий.Горька цикута скитаний:С холмов родной Палестины —В костры испанских рыданий,Тьму африканской равнины.Летит на юг и на север,Как будто жаждет забвенья,Чужое горькое семя,Чтоб прорасти – в поколенья,Любить, гореть и метаться,Не обретая покоя,В креольском огненном танце,Соленой ласке прибоя.Случайны встречи, жилища,Звучат несладко наречья.Чего столетьями ищем?Изгнанья путь бесконечен.И в каждом новом рожденьеГорящим солнцем гонимы.И день, и ночь – сновиденье:Восходим к Иерусалиму!

«Над Марокко летят отголоски…»

Над Марокко летят отголоски —В каждом камне застыла гроза,Копья молний вошли в перекрестки,Чтобы чуждые силы связать.Повествует бродячее эхоВ марсианских пустотах пород,Как земля расступалась прорехой,Цепь хребтов поднималась из вод.Время скрылось за синие ставни,Преломилось лучом в серебре,Грезит век полумесяцем давним,Изразцами на алтаре.Люди здесь простодушны и прямы,Немудреный очаг берегут,И выходят из глины АдамыНа скрипучем гончарном кругу.

«Под взыскательным жребием рока…»

Под взыскательным жребием рока —Трудных жизней круговорот.Перемешаны краски МароккоМежду черных и белых широт.Здесь народов скрестились дороги,И берберская глушь принялаБеглецов и скитальцев убогих —Внуки Хама не ведали зла.Сохраняя потомков завета,Мудрость их обретали взаменВ синагогах, на минаретах,В крепостях – за периметром стен.Бубна плач, перестук барабанов,Андалузская скорбь скрипачей —Все сошлись под шатрами барханов,В глубине африканских ночей.