Прислуживали в Собрании пожилые матросы, отслужившие срок на флоте. Причем большинство из них были людьми, не раз являвшими примеры героического мужества, награжденные знаками отличия империи за храбрость и отвагу в сражениях…

Лазорян зашел в Морское собрание, чтобы встретиться с Сашей Васильчиковым – пожалуй, единственным человеком, который остался верен Георгию и Анастасии. Так вышло, что Георгий пришел первым. Стоило ему войти, как несколько офицеров поднялись со своих мест и демонстративно покинули помещение. Он готов был провалиться сквозь землю. Это было обиднее, чем пощечина. Еще никогда в жизни Георгий не чувствовал себя более оскорбленным и униженным. Лицо его моментально вспыхнуло, он непроизвольно сжал кулаки. Еще чуть-чуть, и происшествие грозило вылиться в грандиозный скандал. Он понял, что сдерживает себя из последних сил. И тут в голове, толком не оформившись, промелькнула странная мысль. Что, если это – провокация? Впрочем, он сразу же отбросил ее, это выглядело бы чересчур подло и жестоко.

К сожалению, голос сердца не обманул Георгия. Он так никогда и не узнает, что демарш его сослуживцев был частью дьявольского плана Яхонтова. Но, что вдвойне интересно, сами офицеры также не подозревали, что на время превратились в шахматные фигурки, ловко переставляемые полковником – мастером игр без правил за кулисами и под ковром.

Не дождавшись Александра, тотчас покинув Собрание и вернувшись домой, Лазорян с облегчением узнал, что Анастасия отсутствует. Будь она дома, сразу догадалась бы по его виду, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Он же не хотел ее лишний раз расстраивать, ей и так приходилось нелегко. Хотя у нее тоже осталась единственная подруга, которая с пониманием и сочувствием отнеслась к несчастью супругов.

В любом обществе всегда найдутся люди, доверяющие больше собственному мнению, снисходительно, а то и недоверчиво относящиеся к разного рода «авторитетам». К их числу принадлежала княгиня Наталья Залеская, обладательница одного из самых больших состояний в России. К слову, данное обстоятельство играло немаловажную роль, позволяя Наталье Николаевне чувствовать себя достаточно независимой. В данный момент у нее и гостила Анастасия.

Узнав, что контрразведка подозревает супругов Лазорян

в шпионаже в пользу Германии – сестра Анастасии была замужем за немецким дипломатом Макензеном – княгиня от души посмеялась.

Не обременяя себя осторожностью, она откровенно заметила:

– Бог ты мой, в жизни не слыхала нелепее вздора! Эдак и Его Величество можно обвинить. Он ведь тоже состоит в ближайшем родстве с «подданной» германской империи.

И, обращаясь уже к обоим супругам, добавила:

– Мне абсолютно безразлично, что болтают о вас в свете. Двери моего дома по-прежнему для вас открыты. У контрразведки руки коротки, чтобы захлопнуть их перед вами. Поэтому можете всецело на меня рассчитывать.

Стоило Георгию припомнить откровенное высказывание княгини Залесской, как новая мысль повергла его в еще большее отчаяние. Новости – особенно плохие – имеют обыкновение распространяться с поразительной скоростью. Что будет, когда до Николая II дойдут слухи о «шпионской деятельности» Лазоряна? Подумать только, крестник государя императора – пособник германской разведки. Большего позора и придумать нельзя!

«А если он уже знает? – с ужасом подумал Георгий. – Мне останется только одно: застрелиться. Господи, – взмолился он, – дай мне силы пережить все это! Не отступить, не бросить, не струсить. Дай силы для мудрости, милосердия и любви!»

К счастью, зазвонивший телефон выдернул его из мысленного кошмара и вернул в реальность. Георгий поднял трубку, ответил. И услышал взволнованный голос Васильчикова.

– Жорж, я все знаю. Прости, что опоздал, – принялся оправдываться он. – Если бы я был с тобой, этого бы не случилось.

– Саша, этого уже не исправить. Не вини себя. Просто приезжай сейчас и все, – устало проговорил Лазорян.

– Конечно, Жорж, уже еду, – коротко бросил тот.

Связь прервалась. Георгий вернул трубку на место. Взгляд его был полон тоскливой муки. Ему казалось, прошла вечность, прежде чем Игнат, служивший еще покойному батюшке Георгия, доложил о приходе Васильчикова.

– Проси, – поднимаясь, кивнул Лазорян. – И вот еще что, я тут обошелся с тобой резко, ты уж прости, не держи на меня зла.

– Бог с вами, ваше сиятельство, – замахав руками, пробормотал тот. – Какие обиды, какое зло? Скажете тоже.

– Хорошо. Ступай, Игнат, да проводи поскорее Александра Сергеевича. Постой, обязательно доложи, когда княгиня вернется.

– Непременно, ваше сиятельство, – поклонился слуга. На этот раз не прошло и пары минут, как двери распахнулись, и помещение кабинета потряс зычный, густой баритон Васильчикова.

– Жорж, прости, – вновь начал он, подходя и обнимая друга.

Лазорян решительно перебил его:

– Саша, перестань. В том, что случилось, нет твоей вины. И покончим с этим. Лучше скажи, что говорят в Собрании?

Георгий приготовил напиток другу и протянул ему бокал.

Васильчиков благодарно кивнул, сел в кресло.

– Что говорят? – переспросил с какой-то интригующей улыбкой на губах. – Тебе это действительно интересно?

– Не томи, – взмолился Георгий.

– Ты не поверишь, но в Собрании обсуждают не столько сегодняшний инцидент, сколько пришедшую в Гвардейский экипаж реляцию, – Васильчиков поднял глаза к потолку: – Высочайшее повеление, дорогой друг.