Амелия чуть поворачивает голову, косится на врачей одним глазом и обиженно заявляет:

– Ничего-то вы не понимаете. Это одержизнь. Сами вы люцинации.

– Амелия! – возмущённо фыркает Вероника.

Девочка отступает на шаг, сердито топает ногой:

– Никогда меня не слушают! Думаете, я глупая? Сами такие! Я больше вас знаю, вот!

Врачи обмениваются взглядами, оба снисходительно улыбаются. Ламонтань присаживается перед воинствующей малышкой на корточки:

– Мадемуазель, если вы нам поможете разобраться – с меня кулёк конфет, – предлагает он.

Амелия молчит, буровя его недобрым взглядом.

– Вот вы, месье Франсуа, точно ничего не знаете. Вам это не вылечить. И будет только хуже! – выдаёт она отчаянно и гордым шагом покидает комнату.

Доктора сдержанно смеются, и Ламонтань сообщает Веронике:

– Суровая у вас дочь, мадам Бойер! Вся в отца.

– Моего в ней ничего нет, – сдавленно отвечает молодая женщина. – Я её только вырастила.

– А биологическая мать?

Вероника одаривает его таким тяжёлым взглядом, что Ламонтань предпочитает не развивать тему дальше. Он извиняется за некорректный вопрос и спрашивает о здоровье хозяйки дома.

– Удовлетворительное, – прохладно отвечает она. – Месье, я хотела бы услышать, что вы намерены дальше предпринимать.

– А уже предпринимаем, мадам Бойер.

Доктор Шабо присаживается на край стула, по-стариковски опираясь ладонями о колени.

– Все заболевшие дети изолированы и находятся под круглосуточным наблюдением. Никто из медиков пока не видел приступов у больных, потому следят за ними особенно тщательно. Я рекомендовал забрать под наблюдение и Амелию, но…

– Нет, – твёрдо отрезает Вероника.

Люсьен Шабо кивает седой головой:

– Я знал. И я не могу вам приказать, увы. Но именно мадемуазель могла бы многое прояснить в ситуации. Я вижу, ей о себе и своём недуге известно больше, чем нам.

– Как она это назвала? – задумчиво спрашивает Ламонтань. – Одер… жизнь?

В кабинете душно, но Вероника мёрзнет. Нервно потягивает рукав, стараясь спрятать пальцы. Ей всё кажется, что за разговором с докторами кроется что-то нехорошее. Но что – она не может уловить. Сидя в кресле с высокой спинкой здесь, в кабинете отца, наедине с двумя малознакомыми мужчинами, Вероника чувствует себя беззащитной. Будто она мышь, вокруг которой ходят два сытых кота.

«Только я у себя дома».

Эта мысль неожиданно придаёт ей уверенности. Вероника расправляет плечи, поднимает подбородок.

– Месье Ламонтань, месье Шабо, – вежливо обращается она к врачам. – Я так и не услышала, что именно вы планируете делать для излечения моей дочери.

Теперь уже мужчины чувствуют себя неловко. Молчание затягивается, Вероника испытующе смотрит то на одного доктора, то на другого.

– Мадам Бойер, – мягко начинает Шабо. – Вы сами понимаете, что болезнь, с которой мы столкнулись, – это нечто новое. Диагностические возможности у нас невелики, потому… Мы толком не можем понять, с чем имеем дело. Значит, лечение можем рекомендовать только симптоматическое.

– Какое? Выражайтесь, пожалуйста, понятным языком. – В голосе Вероники звенит металл. – Вы сейчас говорите не с медиком.

– Фиксировать ребёнка во время приступа, поить успокоительными травами. Возможно, давать ложку крепкого алкоголя или обливать холодной водой, если приступ затянется, – скучно перечисляет Ламонтань.

Вероника резко поднимается из кресла:

– Благодарю вас, месье. Вы очень внимательны ко мне и моей дочери. Я высоко это ценю. Спасибо вам за визит, не смею более задерживать.

Туфли на низком каблуке мерно отстукивают по паркету. Вероника покидает отцовский кабинет первая. Придерживает дверь, ожидая, пока выйдут визитёры.

– Ганна вас проводит. Ещё раз благодарю. До свидания, месье Ламонтань. До свидания, месье Шабо, – сухим, официальным тоном прощается молодая женщина.

Когда за докторами закрывается входная дверь, Вероника бегом бросается в комнату дочери. Амелия и Жиль стоят у окна, молча провожая визитёров оттопыренными средними пальцами на руках.

– Жиль! – возмущённо восклицает Вероника. – Ты чему её учишь?!

– Это лучше, чем то, что она им собиралась в окно выставить, – усмехается младший брат.

Они с Амелией перемигиваются, и Жиль добавляет:

– Вот так вот.

– Мам, я не люблю глупых людей! – выкрикивает Амелия и тут же получает от Вероники лёгкий шлепок по губам.

– Эти глупые люди тебя спасали не раз!

– Веро, они её предлагали холодной водой обливать. Это нормально? – спрашивает Жиль, сложив руки на груди.