Шрифт:
Виталя сел на корточки, поднял за волосы голову черного археолога.
– Отдохнуть тебе надо, золотой ты человек, Юрий Венедиктович…
Свора пьяно захохотала.
– Че я нашел! – донесся от раскопа крик.
Дима Капранов, морщась, распрямлял и сгибал ушибленный локоть.
– Во-во, давайте, топайте к Генке, – сказал он пацанам, – подолбите пока скалу, а я тут кое-кого подолблю…
Парни за руки за ноги оторвали Скворцова от Даши, понесли в сторону.
Девушка находилась в состоянии шока, глядела остановившимися глазами и приступами дрожала.
ИНФОРМАЦИОННО-АРХИВНЫЙ ДЕПАРТАМЕНТ ФСБ
Москва. Наши дни
Проявляя показную заинтересованность, Огуренков добродушно спросил.
– Так где же сейчас Копье, Николай Кондратьевич? Я читал, американцы нашли его в бункере Гитлера, а ты говоришь, оно в Крыму осталось…
– Ага, нашли и чуть не выбросили на свалку, – подхватил Святной, – американцы-то! А потом Паттон его якобы вернул в музей в Вену. Дураку ясно, что то была липа.
– Почему же липа?
– Потому что Паттон сам искал Копье! Стал бы он отдавать свой законный боевой трофей каким-то там австриякам? Американцы вообще ничего никому не возвращали. Паттон быстро определил, что в его руки попала копия Копья, и сначала приказал выбросить ее на свалку, а потом спохватился и торжественно передал подделку в Венский музей.
– Значит, сейчас в Вене хранится фальшивка?
– Так точно. Копье было утрачено немцами в Крыму. И, судя по всему, там оно до сих пор и обретается.
– Судя по чему?
– А по тому, что Крым отвалился от России. Сначала Хрущев его подарил Украине, а потом и сама Украина отвалилась. Копье влияет, а как же. Оно, как заноза, лежит под кожей планеты и нарывает, пока с гноем и кровью не выйдет наружу. А вот если его найти и обезвредить, Крым к нам вернется. Судя по тому, что черные археологи нашли перстень оберста, они нашли и Копье Лонгина.
Наступило молчание. Генерал Огуренков спросил примирительным тоном.
– И что мы будем делать, Николай Кондратьевич?
– Да что, – сказал Святной устало, – перевербую я вас, товарищ генерал, послужите еще России-матушке.
– А если я не соглашусь?
– Родине служить?
– Ловко ты. Словесное самбо какое-то. Чуть что, и ты снова сверху.
– Согласны Родине послужить, Валентин Григорьевич? Последняя битва за Россию наступает.
В знак капитуляции Огуренков испустил долгий выдох.
Крым. Чаир Голого шпиля
В раскопе под скалой печным поддувалом зияла дыра. Когда веснушчатый крепыш с соломенным чубом Генка Козубенко попробовал расширить отверстие ломиком, скала хрустнула и обрисовала трещинами каменную плиту правильной формы. По нажимом ломика по контуру находки побежали трещины, но вывернуть ее из скалы в одиночку не получалось.
«Пацаны, – закричал Гена в сторону чаира, – че я нашел!»
К раскопу пробрались друзья, грудились, заглядывая в трубу шурфа.
«Похоже на чемодан», – утирая пот со лба, сказал Козубенко.
«Точно. Смотри, вот ручка…», – сказал Виталя. – «Ты ломиком снизу надави, а мы рванем».
Козубенко вбил ломик под чемоданчик и нажал сверху всем телом.
Дашины запястьях больно прижаты мужскими руками к земле.
Тараном колена Капранов разжал ей ноги.
… И – раз! – парни с хрустом рванули вкаменевший в скалу чемодан.
Д-ДУ-ДУФФ!
Из «поддувала», как из пушки, долбануло с бризантным подвзвизгом – в лица, шеи, руки, груди, ноги, животы – густо шинкуя молодые тела «черносливом» осколков, просекло до костей упругое мясо, порвало в клочья, продырявило, сняло скальпы, сикось-накось порубило лбы, носы, губы, сорвало щеки со скульных костей, не успели моргнуть – и уже лежат навзничь… у кого уцелели глаза, те успели увидеть распушенную ватку облачка в голубизне гаснущего неба.
Больно не было.
Громкий хлопок ударил по барабанным перепонкам, по лицу хлестнуло чем-то колючим. Дима схватился за щеки, а когда отнял – на ладонях расплывались красные пятнышки крови.
– Что за черт? Эй! Пацаны! Че случилось?
Никто не ответил.
Кусты шиповника сочились черным дымом.
Встревоженный Дмитрий убежал, ступней больно прищемив Дашин бок.
Она с трудом села.
От раскопа донесся истошный вопль – «ГА-а-а-а!» и снова – «ГА-а-а!»
Так кричат по мертвым.
Ей стало жутко. Бежать! Пока не поздно – бежать!
Из поваленной палатки вытянула жгут джинсов, натянула…
Избитый Скворцов ничком лежал у кустов. Он дрался за нее… Он ее защищал…