Шрифт:
Скворцов повернулся – она осеклась.
В размазанной мороси собачьей крови он был как в гриме спецназа. На месте глазниц синели круглые вздутия – такие оставались у деда после банок, вскрытые наискось ланцетом, чтобы выпустить дурную кровь…
Он вообще не был сейчас похож на человека.
Сквозь человечье лицо проступила – бугрясь шишками и гематомами, – харя потустороннего существа, сквозящего в рыжем кустарнике осенней щетины карстовыми полостями ноздрей, щерящего в оскале известняковые камни зубов…
«Кто это? – прошелестело в голове у окоченевшей Даши. – Это не Скворцов…»
В щели распухших глаз – темно-янтарными зрачками, – вглядывался в нее пришелец из иных миров – такой же дремучий и свирепый, как эти первобытные, медведями залегшие в спячку крымские горы…
– Фамилия!
– Ча-ча-чья фа-фа-милия?
– Твоя фамилия!
– Жу-жукова… зачем тебе? Перестань меня пу-пу-угать, пож-жал-л-л…
У Скворцов цвет даже глаз поменялся, стал темно-янтарным с багровой поволокой лютости.
– Отвечай быстро, боец Жукова, ты за кого? За меня или за этих тварей, которые гоняются, чтобы нас поубивать?!
Даша хватала ртом воздух, она никак не могла продохнуть пробку в бронхах.
– Я за тебя… – тряскими губами выговорила она, – конечно, я за тебя! Ты только не… не волнуйся… я просто не ожидала, что ты в такой драйв войдешь… и я… испугалась… собака так визжала… жесть просто…
Заполучив покорность женщины, «Скворцов» смягчился.
– Запомни, кругом враги и наши дело правое. Ты их разговоры по рации слышала?
Они по нашу душу прилетели, едрен-корень. Тут и так слишком до хера любителей нас убивать, а мы их, значит, отпускай? Нам его винтарь и патроны ох, как сгодятся. На, хлебани, – зверочеловек свинтил колпачок с плоской фляжки и силой заставил девушку сделать пару глотков коньяку. Сам отпил, причмокнул – «хорош шнапсик» – зарутил крышечку, спрятал фляжку и подал Даше воняющий порохом «Зауэр» со следами зубов на дуле. – Во, грызанул, зверюга! Валиевского винтаря я себе заберу, его передергивать надо, тебе трудно будет. Смотри, защелка, видишь? Как отстреляешь два патрона, нажимаешь ее, переламываешь ствол, вынаешь отстрелянные гильцы, вставляешь новые, и снова готовА к стрельбе. Ау, очнись! Куда смотришь?
– На тебя…
– И шо? Страшный?
– Жесть… – проскрипела Даша. – «Джиппер-скриппер»…
Ей вспомнился американский сериал «Охотники за монстрами» с девушкой Кадене в главной роли. Кадене умела превращаться в монстра. «Вот бы стать таким получеловеком, полу монстром, мечтала когда-то Даша». А Скворцов, видать, умел…
Кряхтя, нагнулся он к лежащему ничком Валиеву, взялся за треккинговые ботинки для горных восхождений «Scarpa Kailash».
– Бери собаку, войлоком потащим, схоронить их надо во-он в той посадке, чтоб с вертолета не увидали…
Даша делала, что он говорил. Она была немного не в себе. Ружье стукало ее по затылку, когда она тащила за лапы собаку – кровь из пасти азиата прокропила тропинку в сером порохе пересохшей земли. Мертвец, которого волок Скворцов, вытянутыми руками затирал следы, с лица его свалились солнцезащитные очки и остались лежать в борозде. Аккуратно, чтобы не перемазаться, Скворцов стащил с мертвого азиата строгий ошейник, смотал цепь и спрятал в рюкзак. Но то, что он сделал потом, потрясло Дашу.
Дул легкий ветерок. Стоящее в зените солнце припекало сквозь дубки и покрывало сидящего на корточках Скворцова камуфляжной светотенью. Меж вырезом в кепи и хлястиком на липучках торчали потемневшие от пота косицы волос. Это Даша четко видела. Так же четко она видела, как шевелятся лопатки под темно-зеленой курткой, когда егерским ножом Скворцов отрезал мертвецу сначала одно ухо, потом, за волосы повернув голову, отрезал и второе.
– Да не смотри ты, – чуть ли не оплеухой отвернул он обомлевшее девичье лицо. – Щас опять харч метнешь…
Пятясь, она спросила.
– Тт-ытты… з-з-за-ачем… это с-с-с-с-делал?..
Он спустил с плеч рюкзак и спрятал «трофей» в боковой кармашек.
– Ты в доле, не боись. Одно ухо твое.
– Мое? – сыпучей землей прошуршал вопрос.
– Они денюх стоют. Знаешь, сколько?
– Ско…?
– По тыще дойчмарок пара.
У Даши случился парез лицевых мышц.
– Каких д-д-дойчмарок? Дойчмарок давно уже нет.
– Как нет? А куда ж они делись?
– Ну, ты прикалываешься. Теперь евро вместо дойчмарок.
– Какая еще «евра»?
– Валюта европейская.
– Ты смотри, едрен-корень, уже деньги в честь евреев назвали. И как немцы на такое согласились?
«… у него сотрясение мозга, надо ему подыграть… скажу че-нить не то, он же и меня пристрелит, как собаку… как того несчастного мужика, еще и уши на память отреж-ж…»
В куртке убитого Валиева пищала рация.
– Прием, – сказал Скворцов.