– Письмо будет моему брату. – Сара вздрогнула от раскатистого голоса. Феррагус встал у нее за спиной, и она ощущала его давящее присутствие. – Напишите, что здесь, в Коимбре, все хорошо.

Сара обмакнула перо в чернила и начала писать. Перо скрипело.

– Напишите, что дело чести осталось неурегулированным. Что человек, о котором идет речь, сбежал.

– Только это, сеньор?

– Да, этого достаточно. – Чертов Шарп, подумал Феррагус. Уничтожил запасы муки. Сорвал сделку. Французы рассчитывали на него. И что они теперь подумают? Что на него нельзя положиться. Из-за проклятого стрелка у них с братом возникла проблема. Положение нужно исправлять. Как? Предложить им что-то еще? Но стоит ли? Может быть, французы и не придут? – Напишите, что мне надо знать его мнение насчет исхода сражения.

Сара писала. Она еще раз обмакнула перо и замерла – пальцы Феррагуса коснулись ее шеи. Секунду Сара сидела совершенно неподвижно, потом бросила перо:

– Сеньор, вы трогаете меня.

– И что?

– Прекратите! Или хотите, чтобы я позвала жену хозяина?

Феррагус усмехнулся, тем не менее руку убрал.

– Возьмите перо, мисс Фрай, и пишите дальше. Сообщите моему брату, что я молюсь за нашу победу.

Сара написала. Лицо ее горело, но не от смущения, а от злости. Как он смеет дотрагиваться до нее! Нажим получился слишком сильный, и на бумаге осталось несколько капелек.

– Напишите, – гремел у нее над головой грубый голос, – что, если враг не будет остановлен, мне придется принять решение, которое мы обсуждали. Напишите, что он должен обеспечить защиту.

– Защиту от чего, сеньор? – сдержанно спросила Сара.

– Он поймет, о чем речь, – нетерпеливо бросил Феррагус. – Ваше дело писать.

Слушая поскрипывание пера, он ощущал ее гнев. Какая гордячка. Бедность и гордость – опасное сочетание. Феррагус видел в Саре вызов. Большинство женщин боялись его, и Феррагусу это нравилось, но эта, похоже, считала, что если она англичанка, то ей ничего не грозит. С каким удовольствием он увидел бы, как уверенность в ее глазах сменяется ужасом, как страх растапливает холодность. Будет сопротивляться, подумал Феррагус, так оно даже и лучше. Может, взять ее прямо сейчас, здесь, на столе? Он представил, как она будет биться и визжать, когда он задерет платье, представил белое тело под ним, но ужасная боль в паху после удара Шарпа напомнила о себе, и Феррагус понял, что может не довести до конца начатое. К тому же лучше выбрать более удобный момент, когда невестки не будет дома. Через пару дней он отнимет у чертовой стервы ее английскую гордость и утрет ею свою задницу.

– Прочитайте, что написали.

Сара едва слышно прочитала письмо. Феррагус одобрительно кивнул и распорядился поставить свое имя и печать.

– Возьмите вот это. – Он протянул ей печать, прижав которую к воску Сара увидела изображение обнаженной женщины. Справедливо решив, что Феррагус хочет смутить ее, она сделала вид, что ничего не заметила. – Можете идти, – холодно добавил португалец, – но пришлите ко мне Мигеля.

Мигель был человеком проверенным, и именно ему Феррагус поручил доставить письмо по назначению.

– Отыщешь моего брата, передашь это и дождешься ответа, – проинструктировал он слугу.

Следующие несколько дней грозили опасностями. Есть вероятность лишиться денег, а то и с жизнью расстаться. Но если сделать все с умом, да если еще и удача подыграет, то можно сорвать неплохой куш.

А заодно заполучить и мисс Фрай. Которая не имела к делу никакого отношения. Феррагус понимал, что она лишь отвлекает его от цели, а отвлекаться в такой момент чревато неприятностями. С другой стороны, жизнь без приключений теряет смысл. И еще Шарп. Феррагус усмехнулся – судьба подкинула ему сразу двух англичан. Что ж, он рассчитается с обоими. Только Саре он сохранит жизнь, а вот капитану Шарпу придется умереть.

Все зависит от удачи и его хитрости.

Стратегия была проста. Колонна должна выйти на хребет, повернуть на север и пробиться к вершине. Британцы и португальцы, развернувшись ей навстречу, попадут под удар второго атакующего кулака в северном конце хребта. Стиснутые с двух сторон, войска Веллингтона дрогнут и побегут, и кавалерия погонит их до самой Коимбры. А после взятия Коимбры Массена откроется прямой путь на Лиссабон.

Потом падет Лиссабон. Британский флот уйдет из Тежу, и уже другие французские части предпримут наступление на север, займут Порту и закроют для англичан еще одну крупную гавань. Португалия склонится перед мощью Франции, остатки неприятельской армии сдадутся в плен, а разгромившие ее войска захватят Кадис и растопчут разрозненные испанские силы на юге. И тогда перед Британией встанет выбор: либо просить мира, либо вести затяжную и бесперспективную войну. Франция же, добившись умиротворения в Португалии и Испании, сможет повернуть свои армии в любую сторону, направить их в любую страну, каковую император пожелает приобщить к благам французской цивилизации. Действительно, все очень просто – надо лишь выйти на хребет Буссако.

И они вышли. Две небольшие колонны, всего лишь семь полков на двоих, меньше четырех тысяч штыков, но они взошли на самый верх, к солнцу, и перед ними лежали дымящиеся пепелища британских лагерей. Снизу подпирали другие, а единственным препятствием оставался португальский полк, маршировавший на север по новой дороге, проложенной по другую сторону хребта. Португальцы об опасности не подозревали, шли маршевым строем, и французы встретили их плотным мушкетным залпом. Прежде чем первые успели опомниться, нападающие, увидев свой шанс, начали разворачиваться в шеренгу. Скрытые в середине колонны стрелки выступили вперед, практически к новой дороге, и открыли огонь по флангу португальцев. Находившиеся неподалеку женщины, подхватив детей, бросились прочь.

Португальцы отступили. Командир попытался развернуть полк в боевой строй, но тут французский генерал на сером жеребце приказал своим солдатам пристегнуть штыки:

– En avant! En avant!

Отчаянно ударили барабаны; французы рванули вперед, а португальцы, еще не закончив маневр, запаниковали – их передовые шеренги уже ломались под огнем противника. Задние роты сумели сохранить строй и попытались, стреляя через своих товарищей, остановить атаку врага.

– О господи… – прошептал Лоуфорд, увидев французов на хребте. Вид у полковника был растерянный, и неудивительно – битва оборачивалась поражением. Неприятельская колонна заняла позиции, на которых только что стоял его полк. Лоуфорд наблюдал разгром, равнозначный позору и бесчестью для него лично. Французский генерал – что это генерал, Шарп заключил из того, что позолоты на голубом мундире было не меньше, чем на платье какой-нибудь популярной шлюхи из Ковент-Гардена, – уже праздновал победу, нацепив треуголку на кончик сабли. – Боже!