Я мысленно выругался. Ванахейм… теперь всё складывалось. Дом Ванов. В моём горле зародилось рычание, и лошади задрожали.

Незнакомец посмотрел на меня, и я видел, как напряглось его лицо, когда он понял, что я такое.

— Ваш род редко забредает в наши земли.

— Мы прибыли случайно, — сказала Али. — Если ты скажешь, как вернуться к Иггдрасилю, мы вас не потревожим.

Мужчина покачал головой.

— Этого я сделать не могу. Все посетители должны показаться Императору. Вы пойдёте за мной.

Я словно во сне шла рядом с колесницей незнакомца. Воздух так и вибрировал от гула насекомых, далёкого пения птиц и запаха диких цветов. Мы отклонились от плана в нашем путешествии, но я всё равно чувствовала себя так, будто нахожусь в раю, купаюсь в божественных ощущениях, которых никогда не испытывала.

Я родилась под землёй, воспитывалась в сырых пещерах. Конечно, я проводила время над землёй. Со своим вергр-камнем я сумела пересечь стену Гэлина и посетить мир людей. Но Мидгард замёрз и сделался почти безжизненным. Ничто не приготовило меня к ощущению тёплого солнца на коже, ветра в волосах или нежной травы, колыхавшейся возле моих ног.

Так вот как ощущается лето.

И вот что потерял мой народ. Теперь я понимала боль Тенистых Лордов, которые родились до Рагнарёка. Они помнили жизнь за пределами пещер. Они помнили звуки пчёл, ощущение ветра, теплоту солнца.

Может, я не должна была родиться Ночной Эльфийкой. Я создана для солнца. А теперь, с золотым кольцом, возможно, я получила необходимое для освобождения своего народа.

Я провела рукой по траве. Это то, за что стоило бороться, и я сделаю что угодно, чтобы Доккальфары снова увидели свет. Даже если это всего лишь зимний свет Мидгарда.

Голый по пояс новоприбывший повёл нас с Мэрроком по равнине в длинную пологую долину. Я не могла сдержать улыбку и, глянув на Мэррока, увидела, что в его глазах плясал восторг. Сколько ему вообще лет? Личи не умирали.

— Ты чувствовал это прежде? — спросила я. — Ты знал, что такое лето?

Когда его улыбка померкла, в глазах промелькнула печаль. Значит, ему больше тысячи лет. Что же с ним случилось? Может, он просто хотел бессмертия и отдал душу, чтобы жить вечно.

Пока мы шли, я почувствовала, что мои щёки начинают краснеть, а по шее стекала капелька пота. Я сняла куртку, сунув её под мышку, и посмотрела на пейзаж вокруг нас. Лошади бродили по полям. Белые, серые, чалые и гнедые, их тут были сотни, и все они паслись на золотистых склонах холмов. Они наблюдали за нами любопытными взглядами, и наш гид направил колесницу вправо.

Я была абсурдно счастлива.

Мэррок дотронулся до моей руки. Он протянул мне маленький белый квадратик и два кусочка ниточки, прикреплённых к чему-то вроде бусин.

Ничего не понимая, я взяла это из его руки, нахмурившись. Похоже на что-то человеческое, но я не знала, что это такое. И что мне с этим делать?

Затем он сунул одну из бусин мне в ухо.

— Ты что делаешь? — спросила я.

Он наклонился через меня и нажал кнопку на маленьком квадратике. На экране мелькнуло одно слово.

Бейонсе.

И вместе с тем заиграла музыка. От звуков музыки моя улыбка сделалась ещё шире — самая изумительная мелодия, что я когда-либо слышала, заполнила мои уши.

Бейонсе, кем бы она ни была — это гений. Богиня музыки.

Здесь у меня был свет солнца, музыка, и почти ничего не могло быть идеальнее.

Мэррок наблюдал, как я слушаю музыку, и в его глазах блестело озорство, пока я улыбалась ему. Здесь, при ярком свете дня, я могла по-настоящему видеть его красоту. Я представляла, что до попадания в тюрьму он разбил миллион сердец. И музыка… это было почти романтическим жестом.

И всё же только идиотка позволит себе очароваться личом. Потому что именно очарованием они и занимались: приманивали тебя поближе, позволяли почувствовать себя в безопасности, а потом пускали кровь.

Так что я буду наслаждаться музыкой и солнцем.

Но я не могу забывать о том, кем был Мэррок. 

Я скользила вперёд, едва замечая пейзажи, пока Бейонсе пела в моих ушах. Я никогда не слышала ничего подобного. Мария Каллас, возможно, была самым близким подобием, но она пела на языке, которого я не понимала.

К этому моменту мы дошли до низа долины. В нескольких метрах от нас текла широкая река. Чистая и прозрачная, она быстро бежала между крупных булыжников. Увидев её, я сразу поняла, как мне хочется пить. Вода выглядела изумительно.

Гид на колеснице направил лошадей к воде, чтобы попить, и я последовала их примеру. Я присела, сложив ладони лодочкой, чтобы поднести ледяную воду к губам.

— Долго нам идти? — спросила я гида, напившись.

— Недолго, — ветерок взмётывал его тёмные волосы, и он отвернулся от меня, чтобы направить лошадей по земляной дороге, вившейся вдоль реки.