Полицейский под дождем отвлёкся, повернулся в сторону «Ниссана», и в этот миг одна близняшка наклонилась к другой, что-то сказала, и та бросилась через дорогу. У Ани все похолодело. Патрульный, к его чести, среагировал моментально: схватил беглянку за рукав, что-то проорал, но девушка вырвалась и метнулась к едущему по соседней полосе грузовику.

Тягач взвизгнул тормозами, вильнул в сторону. На долю секунды показалось, что обошлось, а потом донесся крик, приглушенный расстоянием и шумом дождя.

Грузовик со скрежетом замер посреди дороги. В салоне «Ниссана» сгустилась тишина.

– Твою мать, – прошептал Рыжий, поспешно выскочил из машины и побежал под дождем к тягачу. Аня застыла в ступоре, но ДПС-ник был не немного лучше – он заозирался и стал хлопать по карманам в поисках мобильника.

Мимо «Ниссана» проехал чёрный «Хюндаи». Сквозь открытую дверцу мела водяная пыль, оседая на приборной панели, на руке и лице Ани. Она вытерла холодную щеку и медленно перевела взгляд на вторую близняшку, которая так и стояла на обочине, подняв одну руку к лицу.

Красный кумач вздрогнул и сделал полушаг к дороге.

– Не вздумай. Нет-нет…

Аня поспешно отстегнула ремень, дернула пассажирскую дверцу со своей стороны… заблокирована. Ругая ДПС-ника, который все еще искал мобильный, она выкарабкалась с водительской стороны под дождь, под его холодный душ. Мысленно Аня уже понимала, что не успевает.

Невредимая близняшка, на которую больше никто не обращал внимания, сорвалась с места и побежала через дорогу вслед за сестрой.

Взгляд Ани заметался по сторонам, она рванулась обратно к «Ниссану» и ударила забинтованной ладонью по клаксону – чтобы хоть громким звуком остановить близняшку.

БИИИП!

Рука онемела от боли, бинты заблестели от свежей крови. Кумачовое пальто будто споткнулось от сигнала, и Аня ударила по клаксону ещё раз.

БИИИИИИП!

Один из увальней-патрульных наконец заметил беглянку и попытался преградить путь. Девушка бросилась в сторону и поскользнулась. Секунду или две она пыталась удержать равновесие, а потом рухнула на колени – прямо под лобовой удар «Хюндаи».

– … разрыв селезенки, перелом позвоночника, таз… обе ноги, – перечислял Станислав. У окна закипал чайник, на стуле справа Галактионова стучала ручкой по Т-образному столу. Переключатель ручки не срабатывал и только пружинисто скрипел-елозил в корпусе. Станислава едва не передергивало от этого, и он старался заглушить мерзкий звук голосом: – В общем пока жива.

– Вторая тоже в больнице?.. – уточнил отец. – А… А-а… как ее там?..

Сколько знал Станислав своего отца, тот всегда путался в именах. Тем удивительнее, что эта особенность не помешала Константину Михайловичу Герасимову дослужиться до подполковника юстиции и руководства Кировским следственным отделом, а также пропихивать всюду своих знакомых, детей своих знакомых и детей их детей.

– Александра, – напомнил Станислав. – Ушибы, сотрясение, больше ничего. Бампер у «Хюндашки» оказался мягкий. Ну, или у неё кости крепкие.

– Амнезия, – заметила Галактионова и, когда Станислав зыркнул на неё, поспешно отвела взгляд.

По всему выходило, что Константин Михайлович слишком близко к сердцу принял на себя роль крестного отца, когда вытаскивал Галактионову из купели – ничем иным Станислав не мог объяснить ни ее присутствие в кабинете, ни в своей жизни вообще.

Неистребимое.

Неисправимое.

Назойливое присутствие.

Станислав хрустнул шеей и посмотрел на часы.

Было 10:40. Из оконного проема, где двое рабочих устанавливали стеклопакет, дул холоднючий сквозняк. Пахло горячим пластиком от чайника и травами – из отцовского пакета «Крымского сбора». Неразборчиво трепался моноблок, показывая неизвестно кому выпуск новостей.

Галактионова стучала ручкой.

– Амнезия, – повторил отец.

Чайник щёлкнул, выключаясь.

Отец налил воду в чашки, поставил их на стол и вытащил из застекленного шкафа засушенное «юбилейное» и не менее засушенные «голландские вафли». Кроме еды, в шкафу руководителя следственного отдела почти ничего не было: одна папка-регистратор, одна фотография усатого мужчины («Учитель, без комментариев»), одна икона с Георгием Победоносцем.

Отец уселся и постучал обкусанным ногтем по своей чашке.

– Сбор прошлого года.

– Ты про чай или печенье? – пошутил Станислав.

– Очень смешно. Версии?

Станислав пожал плечами.

– Анализы на наркотики и алкоголь отрицательные. Мм…

Он открыл рот, но так и не нашёлся с продолжением и залил в себя «прошлогодний сбор». Трава-травой. Галактионова взяла одно «Юбилейное», скептически осмотрела и попробовала укусить. Отец последовал ее примеру.

Несколько минут все молча хрустели печеньем, прихлебывали, стучали чашками о Т-образный стол.