Орина припоминает такой случай. Летом, на самую пречистую, сидит Яков с девчатами, а на сапоги его смотреть нельзя - слепят глаза, и мухи почему-то к сапогам липнут, а он знай топает ногой... Волосы лоснятся, отливают синевой, ветер их не может раздуть. Картуз снял - сбоку пробор, гребнем не раздерешь, все послипалось, а мухи над головой вьются роем, гудят, чуют, что сапоги и волосы разведенным сахаром умащены для блеска...

Потеха девушкам с этим Яковом, не будь его, скучно стало бы на селе. Попросили Орину, чтоб рассказала, как он к ней подкатывается, давно ведь заметили - волочится он за ней. Да она не захотела говорить об этом - не то чтобы застыдилась, а противно. Но Маланка охотно рассказала. Была она с Ориной в хате, больше никого, Жалийка пошла к соседям. Яков, должно быть, выследил, влетел в хату как шальной, не посидел, не поговорил, а тут же рванул на Орине рубаху. На скамейке стояла кружка с водой, ну Орина и плеснула ему в глаза... Распутник такой же, как и отец.

– Недоумок этот Яков!
– решили девчата.
– Несчастна будет та, которая за него выйдет.

– Весело будет.

– Скорее горько.

Орине кажется невероятным, чтобы Яков Калитка когда-нибудь женился. Разве что возьмет из чужого села девушку, которая его не знает. Это же погибель! Лучше с моста да в воду, чем идти на надругательство.

В это время вбежали в хату парни Максим и Павло, поздоровались, быстрым взглядом окинули девичью стайку, переглянулись и усмехнулись, себе на уме. Попросили Жалийку, чтобы зажгла другую лампу, поставила на печи и накрыла горшком без дна.

Жалийка и девушки почувствовали что-то неладное, стали упрашивать Павла, чтобы не устраивал дебоша в хате. (Это обычное явление на посиделках - драка, разбитые черепки, кровь.) Жалийка убрала на печь посуду. Что они затеяли? Павло успокоил: все будет хорошо.

Тимофей Заброда, что батрачил у Мамая, тайком передал Максиму:

– Остерегайтесь, сегодня придем. Яков Калитка набирает ватагу, чтобы намять Павлу бока.

Прошлым вечером Яков не посмел напасть - не сговорился еще со своими, не было подмоги. Он крутился, вертелся по хате, хвастался новыми блестящими сапогами, нахально наступал на ноги, презрительно посматривал на драные, перелатанные сапоги Павла.

– Подбери свои копыта!..

– Подбери свои усы - в рот лезут!..

– Ты не ходи с ней!..

– Нет, ты с ней не ходи!..

Павло со смехом смотрел на желтое, голое, как у старой бабы, лицо Якова, оскорблял при всех, издевался... И Яков приставал к сопернику, задирал. Хвалился, что отомстит...

На сегодня и назначен сбор хозяйских парней, скоро все они тут будут. Хозяйских дочек на посиделках нет - это кое-что значит. Жалийка советует Павлу - пусть лучше уходят из хаты, и Орина убеждает Павла: что они вдвоем с Максимом сделают против целой ватаги? Хозяйские парни упитанные, сильные - взять, к примеру, Мамаева Левка.

А Павло не обращает внимания на предостережения.

Павло не сказал девчатам, что Мамаев батрак Тимофей Заброда будет в сенях, в темноте, поджидать, чтобы огреть хозяйского сына Левка.

Шумная ватага брела по улице. Темень выдалась густая. Трещали заборы, гуляки ломали колья - казалось, людям мало простора, в пьяном порыве они рвались громить, крушить противника. Хорошо угостил Яков компанию - пей, кури, гуляй, только чтоб не напиваться, чтоб при удаче были. Три хозяйских сына, три орла, да чтоб не обломали рога какому-то голодранцу Павлу Скибе! Быть этого не может!

– Шкворни в рукав, хлопцы!
– командовал Яков Калитка.

– Разомнемся!
– предвкушал победу Василь Мороз.

– Ребра поломаем!
– размахивал сильными руками Левко Мамай.

– Чтоб с хорошей девкой не водился, не знался!
– угрожал Яков Калитка.

– Собьем спесь!
– чуть не падая с ног, пробивался вперед парнище в сермяге, известный всем забияка Тихон Тетько.

Нанятый на подмогу за бутылку да за пачку махорки, он подлаживался к хозяйским сынкам, похвалялся, как будет бить и молотить...

Тимофей Заброда, который батрачил у Мамая и должен был держать руку хозяйского сына, вызвался сторожить в дверях или в сенях, потому что чего же батраку ломиться на посиделки? А когда уж лампа погаснет, тогда он придет на помощь.

Расчет был такой: Яков погасит лампу, затем примется бить Павла, и никто не сможет сказать: "Я видел..."

Тем временем Павло с Максимом были наготове, ждали гостей. В хате стояло напряженное молчание, Жалийка залезла на печь, сторожила возле лампы, взволнованные девушки что-то путали на полотне. Хотели было расходиться, но тянуло остаться, не знали, что делать, - и страшно, и подмывает посмотреть, что будет. Знали: когда драка меж парнями, девушек не трогают, они в стороне. А может, все это вообще только пустой переполох.

Парни словно в горячке ходили от порога до окна, изредка перекидывались с девчатами словом, Максим попробовал даже шутить. Когда же Орина посоветовала взять хоть палку про запас, Павло сказал, что никогда в жизни не знал сильнее оружия, чем кулак. Скажем, нечем похвалиться парню ни хозяйством, ни красотой, ни сапогами, но силой-то, силой он может поразить?

Услышав возгласы, шум и гам на улице, Максим выскочил в сени, Павло же примостился у печи, где стояли кочерги, около самого порога.