– Я… словом, слышал разговоры, конечно, – признал Томас. – Но думал, что это… как бы сказать… для привлечения людей, в общем.

– Господи, ты убийственно наивен, – покачал головой Энди, услышав это.

– Я просто никогда с этим не сталкивался, – Томас дернул плечом и, отвернувшись к окну, обиженно засопел.

Хотя, стоит признать, смотреть из окна автомобиля на окружающий мир было чертовски приятно.

– С одной стороны мне нравится, что ты не задаешь вопросов и не болтаешь, с другой стороны это даже как-то ненормально, – ответил Энди, сворачивая на паре улиц и останавливаясь у мужского ателье с итальянским названием. – Идем, мы приехали.

– Мама говорила, что быть любопытным – невежливо. Люди сами расскажут то, что считают нужным, – пожал плечами Томас, послушно выходя из машины. – Что это за место?

– Ателье, нужно что-то делать с твоим гардеробом. От вида твоего исподнего любая дама упадет в обморок, если ты согласишься прийти в ее номер, – сказал Энди, пропуская его внутрь.

Собравшись возразить, что прикупил себе одежды, Томас невнятно квакнул, осекшись, и вспыхнул, как маков цвет. Он ведь и сам думал об обновлении нижнего белья, но услышать и насущности таких покупок было ужасно стыдно.

– А мне хватит денег? – прошептал он.

– Я угощаю, – невозмутимо ответил Энди и перешел на итальянский, когда их встретил пожилой усатый мужчина, который по-английски говорил едва-едва. Они тараторили так быстро, что Том едва успевал различить в их речи слова. Но обсуждали явно его, тем более что Энди неоднократно кивал на Тома.

– Это Марио, он лучший портной. Именно он шил тебе смокинг для выступлений. Сделай милость, делай, как он говорит, – сказал Энди, усевшись на диванчик, а Тома поставили на что-то вроде тумбы и принялись крутить туда-сюда. Том не успел оглянуться, как на его плече были образцы ткани, а Энди уже пил кофе из крошечной чашечки и курил сигарету с невозмутимым видом.

Как оказалось, делать, что ему говорят – это вовремя поднимать руки и поворачиваться.

Поскольку, когда дело дошло до сочетания тканей, и Том высказал свое мнение, ему тут же сообщили, что это дисгустозо, и учитывать его мнение перестали.

– Что значит дисгустозо? – не удержавшись, все же спросил у Энди Томас, размышляя, чем будет обязан за такой подарок.

– Это значит "омерзительно", – ответил Энди, отставив чашку и полностью согласный с мнением Марио. – Вкус тебе еще развивать и развивать.

Как не пытался, найти в себе силы на обиду Томас не мог – откуда у него, деревенского парня из Ирландии вкус.

– Уверен, что готов все оплатить? – спросил он.

– Уверен. Я уже говорил тебе про инвестиции, – отмахнулся Энди, оглядывая изменившуюся фигуру Томаса в хорошо подогнанной одежде. Нижнее белье и базовые вещи подобрали из готового. Пару костюмов заказали, и теперь снимали мерки для фрака. Марио бесцеремонно заставлял Тома выпрямиться, втянуть живот, расправить плечи и "prendi il culo".

– Подтяни задницу, – в очередной раз перевел Энди, а Марио в этот момент от души шлепнул Тома, щелкнув языком.

Тот аж подпрыгнул от неожиданности, к тому же, невольно выгнувшись вперёд, но требование все-таки постарался исполнить, хотя, по его мнению, ему и подтягивать особенно было нечего.

Больше, чем через час все было закончено. Тома переодели в новый костюм, который, кажется, нравился ему больше всего – твидовые брюки, хоть и со стрелками, но не слишком вычурные, рубашку и шерстяной свитер. Все же осень выдалась холодной. Кроме того, Тому подобрали теплое пальто и шляпу.

– Теперь ты похож на нью-йоркца, – резюмировал Энди. – Хоть и странно видеть ирландца с итальянским шиком.

– Если судить по нашей публике, с шиком может выглядеть кто угодно, – Том все никак не мог перестать рассматривать себя в зеркале, хотя для него такое было не в привычке. – Мне кажется, я даже одного китайца видел… а может, он японец, – задумался Томас и снова невольно нахмурился, увидев, как Энди расплачивается.

Он не мог идентифицировать свои чувства по этому поводу, но понимал, что принимать подарки от зрителей ему легче.

Они вышли из ателье и Энди повел затекшей от сидения шеей. На город опускались ранние осенние сумерки.

– Есть хочешь? – спросил он, пока Том пристраивал пакеты в машине.

– Честно говоря, очень хочу, – Том и хотел бы не признаваться в этом, но урчание живота выдало его с головой.

– Я тоже, поехали, – ответил Энди и повез их в небольшой итальянский ресторанчик, без вывески и названия, принадлежавший семье. Их встретила пухлая итальянка, на две головы ниже Энди, но успевшая его явно отчитать за долгое отсутствие.