— Запускай свою лечилку, мэтр. Действуй. Чувствую, что на мне живого места не осталось. Болит… всё. А у меня ведь на сегодня ещё куча планов! Боюсь: если сейчас не подлечусь, то вечерняя встреча с вдовушкой не доставит мне удовольствия. Буду стонать не от наслаждения, а от боли.

Я ухмыльнулся.

— Да и не хватало мне… в постели опозориться. Растрезвонит ведь, зараза, об этом на всю округу! К гадалке не ходи! Женщины — они такие. Где я потом… молоко буду брать? Не покупать же… Так что действуй, профессор. Главная сегодняшняя битва ещё не состоялась.

На обратном пути мой внешний вид точно не соответствовал облику гениального кулинара мастера Карпа. Судя по тем взглядам, которыми меня награждали встречные горожане, в своей грязной и мокрой одежде я походил если и не на бездомного, то точно на запойного пьяницу. Мужчины поглядывали на меня настороженно, с заметной брезгливостью; женщины — с испугом, без намёка на кокетство.

Не рассчитывал, что на битву с призраком потрачу так много времени — иначе отложил бы её на другой день. Возвращался я торопливо: небо у горизонта уже окрасилось в цвета заката. Алое зарево едва пробивалось сквозь листву клёнов. Тревожные птичьи голоса сливались с криками ребятни. То и дело над головой раздавался стук запираемых на ночь ставней.

Едва свернул в Лисий переулок, как увидел мерявшего шагами дорогу Полушу. Тот прогуливался в одиночестве, нервно покусывал губы, хмурил брови — в поварском фартуке и шапке, словно выскочил на улицу, спасаясь от пожара. Я невольно принюхался, но запаха гари в воздухе не почувствовал. Пекарь заметил меня — встрепенулся, бросился навстречу.

— Мастер Карп! — воскликнул он. — Ну наконец-то! Что ж вы так… Я ужо волноваться начал. Собирался идти вас искать. Опару ведь давно пора ставить!

Парень смотрел на меня с укором. Словно упрекал в преступной забывчивости. Он явно хотел меня поторопить, но не решался.

— Сейчас всё сделаем, — заверил я.

«Вот так встречают героя», — пожаловался профессору.

Поднял глаза, взглянул на тёмные окна своей спальни. Мысленно уже правил в уме план на вечер, встраивая в него ту самую опару, о которой напрочь позабыл. Чтобы сэкономить время решил пройти к себе через магазин — без моего позволения Лошка его не решилась закрыть. Едва переступил порог, как продавщица бросилась мне навстречу.

— Куда прёшься?! — закричала она.

Вдруг замерла: узнала меня. Приоткрыла от удивления рот. Взглянула на моё ведро.

— Это вы, мастер Карп?

Прижала руки к груди. В её глазах читался вопрос: «Что с вами случилось?»

Я не ответил на него.

Спросил, чтобы сгладить неловкость:

— Как наши дела?

— Так эта… всё продала, — сказала продавщица. — Ужо давно. Давненько мы не зарабатывали таких деньжищ, мастер Карп! Народ всё пёр и пёр! Разве ж можно столько жрать?! Я трижды сбивалась, когда подсчитывала выручку. Вот, господин хороший! У меня всё записано!

Она указала на амбарную книгу — та лежала на прилавке, всё ещё открытая, рядом с недоеденной коркой хлеба. Я почувствовал, как тоскливо заурчал живот — напомнил о том, что после раннего обеда прошло уже много времени. Я пробежался взглядом по витринам (пустые полки!), махнул рукой, сказал, что посмотрю выручку потом («Опару пора ставить»). Стоявший за моей спиной Полуша поддакнул.

— Мастер Карп! — крикнула продавщица мне вдогонку.

Я обернулся.

Заметил вспыхнувшее во взгляде Лошки любопытство.

Продавщица ткнула пальцем в стену.

— Там эта… ждут вас ужо, — сообщила она. — Во дворе.

— Кто? — спросил я.

Попытался сообразить, о чём ещё, кроме опары, мог позабыть.

— Так… вдовушки ваши, мастер Карп, — сказала Лошка. — Явились ужо. Обе.

Я с трудом сохранил на лице маску спокойствия.

Но удержаться от вопроса не смог.

— Почему обе?

Продавщица улыбнулась.

— Так… молоко вам принесли, мастер Карп.

Запретил продавщице говорить вдовушкам о том, что я вернулся домой. Да и вообще: велел ей сворачивать торговлю, тем более что и торговать-то уже нечем. Хлеб, по словам Лошки, сегодня закончился примерно в то же время, что и вчера, хотя Полуша напёк его вдвое больше. Покупатели весь день шли сплошным потоком. Завтра продавщица уже с утра ожидала наплыв клиентов — тех, кому сегодня наших караваев не досталось.

Выпроваживать Лошку я не стал — разрешил ей задержаться в пекарне, помочь Полуше. Пусть пекарь в её помощи и не нуждался: она скорее отвлекала его от работы, хотя парень вслух этого и не признавал. Но у Лошки читалось на лице: она не уйдёт домой, пока не выяснит, как я выкручусь из сложившейся ситуации. Вот только я не собирался «выкручиваться».

«Кто и что мне принёс раньше оговоренного времени — меня мало волнует, — сказал я, мысленно обращаясь то ли к профессору, то ли сам к себе. — Женская непунктуальность раздражала меня ещё в прошлой жизни. Почему за временем не следят они, а искать выход из глупой ситуации должен я? Нет уж. К счастью, я теперь не женат. Погода на улице замечательная. Подождут».