Не знаю, что заставило меня обернуться. Может, заметила что-то краем глаза или скрипнул пол. Нейман стоял в дверях, сложив руки на груди, словно никуда и не исчезал. Всё такой же: грозно-холодный, огромный, как небоскрёб, обломок скалы, что застрял случайно в проходе.

Я дёрнулась непроизвольно. Сердце понеслось вскачь от испуга. Как долго он там стоит и что слышал?

– Привет, – сказал он так, будто делал это каждый день. От его голоса дрогнул кот на коленях, навострил уши, а затем рванул торпедой к хозяину.

Я никогда не видела подобного циркового номера. Чертяка потёрся о ноги Неймана, мяукнул, словно ябедничая, и совершил гигантский прыжок – прямо хозяину в руки. Нейман кота поймал, потрепал между ушей, заглядывая в глаза.

– Надеюсь, ты никого не обидел, пока меня не было, – произнёс он, и я моргнула от неожиданности: Нейман улыбался.

До меня не сразу дошло, что я залипаю. Зависаю, заглядываясь на его улыбку, лицо, что преобразилось и перестало быть маской. Я никогда его таким не видела, нигде. Ни на одной фотографии, а я пересмотрела их тысячи, наверное.

– Как вы? – перевёл он взгляд на меня. Смотрел пытливо, выворачивая душу. В этот миг мне снова казалось: он видит меня насквозь.

– Всё также, – пожала плечами, скрывая дрожь. – Без изменений. Но ты, наверное, это и так знаешь.

Он не ответил. Прошёл в комнату, осторожно положил кота на стул, прикоснулся к руке Тильды.

– Упрямишься? Ты же знаешь: мы с Никой тебя в покое не оставим, поэтому, будь добра, приходи в себя, ладно?

Он поцеловал её в щёку – прикоснулся губами, а меня опалило до темноты в глазах. И это его «мы с Никой», будто ставил знак равенства между нами, и этот поцелуй, что напомнил мне другой, там, в коридоре, полностью дезориентировали меня.

Я не хотела быть с ним в связке, даже если это спасение одной очень вредной старушки, но меня никто не спрашивал, желаниями моими не интересовался.

Взгляд Неймана снова прошёлся по мне. Медленно, с головы до ног.

– Разве Инна не приезжала? Вы не посещали магазины? – спросил холодно. Он знал ответ, но хотел посмотреть, как я буду краснеть и бледнеть. – Или она не достаточно старалась, чтобы у тебя было всё самое лучшее?

В голосе его просквозила угроза. Он её накажет, если я скажу, что мне не понравились вещи, которые она для меня выбрала. Подумает, что она плохо исполнила свои обязанности. А я не хотела быть неблагодарной скотиной.

– Нет, всё хорошо, – промямлила я, плотнее кутаясь в плед. Хотелось вскочить на ноги – слишком уж он нависал надо мной. Невыносимое подавление. Он пальцем меня не коснулся, а кажется, что сдавил горло.

– Тогда в чём дело, Ника?

– Я не думала, что обязана их носить! – вспыхиваю, задирая подбородок, и в этот момент натыкаюсь на внимательный взгляд Тильды. Она сидит так же, без движений, но уже не безучастно, а наблюдая за нашей перепалкой. Хитрая лиса!

Нейман не видит то, что вижу я – стоит к Тильде спиной, но уверена: обернись он, она бы снова прикинулась старым ободранным веником.

– Поговорим об этом позже, – снова угрожает мне этот диктатор недобитый и, попрощавшись с Тильдой, уходит. Кот бежит за ним вслед, задрав хвост трубой. Я с грустью смотрю ему вслед. Знаю: больше он не придёт. Хозяин вернулся.

– Сдались тебе эти платья! – бурчу в сердцах и снова ловлю взгляд Матильды. – Ты тоже считаешь, что я должна наряжаться?

Она не ответила, конечно, но по тому, как она царственно опустила веки, я поняла: это её «да».

Что за странное противостояние? Мы с Нейманом против Тильды. Хитрая старуха с Нейманом против меня. Нужно ещё придумать, с чем ополчиться на Неймана в тандеме с главной манипуляторшей, потому что иметь в союзниках Тильду – выгодно.

Если кто и способен поставить Неймана на колени, то это она. Я уверена в этом на девяносто девять процентов. Процент на то, что он вообще не гнётся, но уже я в этом была не так уверена, как раньше.

С его возвращением жизнь понеслась галопом. Слуги сновали, охрана бдела, дом ожил, будто в его лёгкие наконец-то кислород попал, и огромное здание наконец-то обрело дыхание.

Нейман по-прежнему пропадал днём, но неизменно приезжал под вечер.

– Я хочу, чтобы мы ужинали вместе: ты, я и Тильда, – заявил он мне на следующий день после возвращения. – Будь добра, к ужину надевай платья.

– Зачем? – выставила я иголки, как ёж. Нейман лишь заморозил взглядом:

– Я взял тебя на работу. Красивая одежда к ужину – часть твоей работы.

– А если я нарушу твои правила – оштрафуешь? – не сдержалась от колкости.

– Не исключено, – выдал этот робот-трансформер и снова оставил меня одну.

И меня перемкнуло. Переклинило. Закоротило, как плохо заизолированный провод. Меня бесило, что я должна соответствовать какому-то его вкусу. Надевать платья, выходить к ужину, как на светский приём. Что он себе возомнил? Пигмалион ваяет Галатею? Хочет вылепить что-то из меня? Чёртов эстет!