– Кажется, меня сейчас стошнит, – сказала громко и обмякла у Неймана на руках. Если бы он не удержал меня – рухнула бы на пол. Убилась бы, покалечилась бы – мне было всё равно. Но Нейман меня подхватил.

Активно защёлкали фотоаппараты. Это походило на взбесившийся счётчик Гейгера. Жуткие звуки, пугающие меня до дрожи. Я молилась лишь об одном: чтобы Нейман сдержался, не позволил Индиго втянуть себя в непонятный конфликт, который – я была убеждена – играл тому на руку и чем-то угрожал Нейману.

Сквозь полузакрытые веки я видела вспышки. А затем Нейман подхватил меня на руки и понёс на выход.

Я не была уверена, что мой экспромт – это лучшее развитие событий, но, по крайней мере, они не подрались и не поубивали друг друга. Остальное можно пережить.

Нейман осторожно посадил меня в машину. Сел рядом. Автомобиль тронулся, но я продолжала изображать лебедя со сломанными крыльями.

– Можешь открыть глаза, Ника. Концерт окончен, – сказал Нейман. Ровным замороженным голосом. Как давно, оказывается, я его не слышала.

Я не стала открывать глаза. Пошевелилась и устроилась поудобнее. Чёрт с ним со всем. Не хочу и не буду оправдываться.

А потом я снова сделала то, чего сама от себя не ожидала – положила голову Нейману на плечо. На каменное неуживчивое плечо. Он не собирался меня прощать. Ну и ладно. Главное – я сама себя простила за собственную выходку. А ещё мне нравится прикасаться к Нейману. Даже к такому злющему и холодному.

Мы ехали в абсолютной тишине. Только мотор рычал. Я даже дыхания Неймана не слышала. Может, он от злости и ярости и не дышит вовсе? Но глаза открывать я не стала. Не хочу. Как только я это сделаю, может последовать взрыв. А может, не последует.

Вполне вероятно, он снова загнал себя в анабиозное состояние и достучаться до него будет весьма проблематично.

Машина наконец-то остановилась.

– Ты дойдёшь сама или тебя отнести на руках? – об осколки льда можно порезаться, но я не боялась. Какая-то отчаянная храбрость меня обуяла. И, наверное, можно заставить его попыхтеть, но за нами – охрана и Дан. Не хочу злить ещё и этого монстра.

– Сама, – вздохнула и не пошевелилась. Шея у меня затекла. Слишком уж жёсткий господин Нейман. Никакого комфорта. Но я не жаловалась.

Он тоже сидел и ждал. Я слышала, как вышел водитель. За ним захлопнулась дверца. Сам ушёл или Нейман отдал молчаливый приказ?

– Ты произвела фурор. Сенсацию. Завтра все будут обсуждать беременную невесту Стефана Неймана.

Он не язвит. Голос холодный, но бесконечно усталый.

– Тебя это пугает? – наконец-то открыла я глаза. – Я спутала твои карты? Отступила от сценария?

– Пойдём домой, Ника, – он наконец-то пошевелился. – Вряд ли в этом мире есть вещи, способные меня напугать. И это уж точно не твоя беременность.

Я вздрогнула. Он так произнёс эти слова… Он что, серьёзно думает, что я в положении?.. Забавно. Но, скорее всего, я, как всегда, сочиняю. Принимаю действительность искажённо.

Я оторвала голову от его плеча. Взялась за ручку. Ладонь Неймана накрыла мою.

Ах, да. Я не должна выскакивать сама. Есть его люди. Есть он, в конце концов. Правила этикета. Настоящая женщина позволяет, чтобы за ней ухаживали и никогда не стремится сделать всё сама.

Правда, женщиной назвать меня можно с пребольшой натяжкой. А на звание настоящей я не тяну и подавно. Но мне несложно ему угодить.

Я подождала, пока он откроет дверцу с моей стороны. Оперлась на его ладонь, когда выходила. Шла с достоинством и не спеша. Старалась, чтобы это выглядело именно так. Не уверена, что у меня получалось, но на каблуках я ходила гораздо увереннее, чем раньше.

Нейман не стал скандалить и выяснять отношения.

– Спокойной ночи, Ника, – сказал он, учтиво отвешивая мне поклон. Как в лохматое девятнадцатое столетие. Или восемнадцатое?

И ушёл. Заперся в кабинете.

Я сняла испорченное платье. Приняла душ. Распустила волосы и расчёсывалась до тех пор, пока они не легли ровной волной.

Я не собиралась спать. Я решила штурмовать крепость, имя которой – холодный и неприступный Нейман.

Сердце гулко отсчитывало мгновения жизни, пока я примеряла красивое бельё. Не знала, на чём остановиться. Всё казалось мне не таким. То слишком целомудренное, то чересчур смелое.

Остановилась на чёрном с серебром. И платье выбрала в тон. Нейман любит платья. Духи чуть сладковатые с тонкими нотами горечи – в противовес его холодности и его холодному парфюму.

Немного за ушами, капли на запястья, чуть-чуть на волосы. Главное не переборщить. Ажурные чулки и туфли.