– Классно.

Он улыбнулся и, не сводя с меня глаз, выпил второй бокал.

– Между прочим, я тоже детдомовский.

Я бросила на него настороженный взгляд.

– Почему "тоже"? Я не рассказывала тебе о своей жизни.

– Ну так шила в мешке не утаишь, – лаконично отрезал он, и я задумалась.

Неужели Беркут рассказал? На того, кто сплетничает с обслуживающим персоналом он вообще не похож.

Может, Марина?

Тоже маловероятно.

– Крутое платье, кстати, – скорость, с какой он менял темы, поражала. – Отменно выглядишь.

– Спасибо, ты тоже ничего.

Телефон, который я сжимала в руке, тихо пиликнул. На автомате открыла мессенджер и чуть не выронила аппарат – на экране светилось сообщение от абонента Беркут.

Валера что-то еще сказал, но я уже не слышала: взволнованно перечитала сообщение.

"С наступающим!"

Коротко, банально, но как же эти слова разбередили душу. Нашел время, поздравил. Стало немного больно, но в то же время томительно сладко.

Что написать в ответ?

"И вас". Стерла.

"И вас женой". Стерла. По-детски и тупо.

"Спасибо…"

Бред какой-то.

– Кто это там? – кивнул Валера на мой телефон. – Поклонник?

– Да брось, какой еще поклонник.

– Просто ты так разволновалась.

– Для человека, который выпил два бокала шампанского за несколько минут ты слишком внимательный, – и усыпила экран, чтоб не подсматривал.

Мне нужно на воздух, срочно. Там, на улице и придумаю, что ответить.

– Иди к друзьям, веселись. Я скоро присоединюсь.

– Да что они мне, эти рожи уже надоели. Я лучше с тобой тут посижу. Между прочим, ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел, – и окинул мои ноги сальным взглядом. – Честно. Просто не знал, как сказать.

Нет, только не это. Стоп! Баста! Прекрати!

Я ненавидела подобные подкаты всеми фибрами своей души. Хоть пацаны в Яме и обзывали молью и спирохетой, но клеились с завидной регулярностью, в надежде, что хоть что-то обломится. Увы, в подобных заведениях с моралью все очень сложно.

Я умела обламывать таких кавалеров в два счета, жестко и не совсем цензурно, но ссориться с Валерой не планировала, поэтому привычный метод вот так сходу применять не хотела.

Он же выпил, что с пьяного идиота взять.

– Нет, я серьезно, – качнувшись, поставил бокал рядом с пустым другим, а потом стремительно опустил ладонь на мое колено. – Мне кажется, я тоже тебе понравился.

– Так, все, Валер, прекращай, – грубо сняла его руку. – Иди к друзьям, потом в любви будешь признаваться, трезвым.

– То есть не нравлюсь? – свел к переносице брови. – Типа недостоин тебя или че?

– Или че.

– Ой, да брось. Я сам из этого же болота, что и ты, там все телки давали.

– Все, я ухожу, этот бред слушать не собираюсь, – поднялась, но он поднялся следом и, схватив за талию, пихнул в стене. Вроде бы играюче, даже улыбался, но держал крепко.

– Ну ладно, ты чего? Не обижайся. Ты не такая, я вижу. Поэтому и понравилась.

– Отпусти меня, чтобы потом не пришлось жалеть, – процедила я.

– А то что? – хохотнул. – Ни мамки, ни папки, никого у тебя нет. Заступиться некому. Хорош, Рит, ну реально. Люди взрослые, ну че такого-то. Давай, тебе понравится, – и впился губами в мои губы.

Паника накрыла словно цунами. Я не могла мыслить здраво, не понимала, что предпринять. Руки ослабели, как и колени, но не от неги, а от внезапного оцепенения.

Говорят, когда человек попадает в по-настоящем стрессовую и угрожающую жизни ситуацию, например, когда тонет – он не кричит, как показывают в кино. Он не может произнести и звука, не может позвать на помощь. Я не тонула , но почему-то тоже словно одеревенела.

Понимала: надо дать коленом по причинному месту, вырваться, заорать, но у тела с мозгом произошел рассинхрон. Самое смешное: подобное происходило не впервые, но в Яме я всегда была начеку, а здесь все случилось так неожиданно…

– Эй, Валерон, ну ты где там? – открылась дверь, запустив шумное многоголосье. – Упс, пардон. Не отвлекайтесь.

Валера повернулся посмотреть, кто там пришел, и этих секунд хватило, чтобы я вырвалась и, не забыв рюкзак, рванула в прихожую.

Схватила пуховик, берцы, дернула на себя ручку входной двери.